Кристина Кампос

Лимонный хлеб с маком

Cristina Campos

Pan de limón con semillas de amapola

* * *

Copyright c Cristina Campos, 2016

© Петров Г., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

* * *

Анна тщательно составила подробный план своих похорон. Не кто иной, как возлюбленный, лаская ее грудь, нащупал тот самый крошечный кусочек смерти, который через год заберет у него Анну навсегда. А в последние двенадцать месяцев существования она, наконец, возьмет бразды правления своей жизнью в собственные руки.

За несколько дней до кончины Анна изложила все необходимое в письме, отправленном сестре Марине. Согласно высказанной воле, на похоронах должны присутствовать только дочь и муж покойной, а также несколько подруг. Им надлежит собраться на скалистом берегу горного хребта Сьерра-де-Трамонтана, на острове Майорка, и зачитать текст, который она адресовала им всем. А затем совместно предать ее прах морской стихии.

Никто из явившихся на уединенное погребение не знал, почему Анна собрала их в столь отдаленном от остального мира месте. Однако все они прибыли туда, на мыс Са-Форадада, выполняя ее последнюю волю. К которой, казалось, прислушался даже бриз, едва ощутимый, как ей, наверное, и хотелось бы. Умиротворенное море напоминало безразмерный плот.

Дочь приняла урну с прахом из рук своего отца и прошла в одиночестве несколько метров, пытаясь побыть с мамой еще хотя бы считаные секунды. Она присела на край утеса и, обняв урну, закрыла глаза и позволила слезам постепенно оросить останки матери.

Марина приблизилась на несколько шагов к племяннице, но остановилась. Опустила глаза и снова произнесла про себя слова, которыми сестра одарила ее перед смертью.

Дорогая сестра, дорогая подруга.

Мне хотелось бы, чтобы всякий раз, когда будешь вспоминать обо мне, о нас, ты вычеркивала из памяти последние тридцать лет нашей жизни и возвращалась ко дню, когда нас разлучили. Ибо я относилась к тебе как к младшей сестренке, моей подружке, моей наперснице. И почувствовала, что душа моя разрывается на куски, когда ты покинула нас почти навсегда. Тогда тебе только исполнилось четырнадцать. Я так и не поняла причину твоего отъезда.

Когда ты уехала, я с тоской вспоминала наши прогулки на папином баркасе. Помнишь, как он любил свою старую деревянную посудину? Наверное, чуть ли не больше, чем нас с тобой…

Ее глаза ощупали море, то самое, которое приютило их и наблюдало за тем, как они взрослеют. Она позволила своей памяти медленно поплыть на старом баркасе к воспоминаниям о детстве через бухты на севере острова, пристально высматривая защищенные от ветра. И увидела сидящую на носу лодки Анну, молодую, хрупкую, светлокожую, в белом полотняном платье с узкими бретельками, обнажавшими ее декольте и изящную фигурку. Светлые волосы развевались на нежном ветру летних месяцев на острове. Анне нравилось погружать руки в воду и играть с небольшими волнами, разбивавшимися о корпус баркаса. Она зачерпывала воду ладонью, медленно раздвигала пальцы, чтобы дать воде постепенно вернуться в море. А потом – все сначала.

Там, на ветхом деревянном баркасе, они делились событиями своей жизни, смеялись, ссорились, мирились или просто проводили часы в тишине, убаюканные морским бризом, пока их отец не возвращался на борт с каким-нибудь подводным сокровищем… в его оценке.

Марина вложила письмо в конверт и вспомнила последнюю совместную прогулку на лодке. Тогда не произошло ничего особенного, запоминающегося или уникального. Они просто озвучили три слова, которые обычно не произносят между сестрами. Их семейство первым в начавшемся сезоне вывело свой баркас из порта Вальдемосы и отправилось в поисках самой безлюдной бухты, куда не проникали отдыхающие. Встали на якорь в бухте Дейя, красивом заливе, окруженном горами. Нестор бросил якорь и не замедлил погрузиться в воду сам. А они вдвоем развернули белый брезент, чтобы укрыться от солнца.

– Можешь заплести мне косу?

Марина присела на носовую скамью. Сняла резиновое колечко, стягивающее ее растрепанную черную гриву. Анна провела пальцами по ее голове, разделила волосы на три части и спрыснула морской водой. Потом медленно сплела волосы в косу. Наслаждаясь каждым движением, она перекрещивала пряди и вдруг подумала, что никогда больше не сможет причесать сестру; вместе они не отправятся на прогулку по морю. Она боялась, что никогда ее не увидит. И капли морской влаги высыхали вместе со слезами на волосах Марины. Сестры грустно переглянулись маленькими карими глазами, унаследованными от отца, – тот обмен взглядами они сохранят навсегда. И, наконец, Анна вымолвила три слова, которые обычно не звучат между сестрами. Она села рядом, склонила голову на плечо Марины и сказала:

– Я тебя люблю.

Марина положила письмо в карман жакета и посмотрела на испуганную девочку, продолжавшую обнимать урну с прахом матери, выплакав все слезы.

«Позаботься о моей дочке, умоляю, – говорилось в письме. – Она теряется в поисках себя. Не оставляй ее, пожалуйста, в этом странном подростковом возрасте».

Она подошла к племяннице и села рядом на краю утеса.

– Отпустим ее? – мягко произнесла Марина.

Девочка кивнула, медленно поглаживая урну напоследок.

Тишину взорвал рев мощного мотоцикла. Марина обернулась. Незнакомый ездок извлек ключ из замка зажигания и спешился. Снял шлем, водрузил на седло. Выглядел он неуверенным, его жесты казались нерешительными. И вроде бы никто из присутствующих не был с ним знаком.

Марина сразу же поняла, кто этот нежданный незнакомец, и только ей было известно, почему он объявился. А также зачем Анна выбрала это место для прощания с любимыми людьми, со всем миром. И с ним.

1

Материнство, или «ынджера»[1]

Ингредиенты:

300 г тефовой муки,

250 мл воды,

1 щепотка соли.

Способ приготовления:

Готовится в керамической «могого»

Смешай тефовую муку[2] с водой и солью и дай отстояться в миске, накрытой тканью. Необходимо дождаться брожения в течение одного-трех дней.

Налей немного масла в «могого» и поставь на средний огонь. Помести тесто в «могого» и дай ему обжариться. «Ынджера» должна обжариваться только с одной стороны.

Темнело. Беспощадный ветер свистел в самом жарком и адском месте планеты, в пустыне Данакиль на северо-востоке Эфиопии. Вокруг только соль, песок и застывшая лава на этом бескрайнем пространстве Африканского континента, где температура достигает шестидесяти градусов жары и где трудно поверить в возможность чьего-либо существования. Но там, в глубокой тиши, укрывшись в