Зима 1850 года

Евгения сжала виски, чтобы хоть на миг смягчить тупую боль. Она мечтала только об одном: чтобы это все поскорей закончилось.

– С тобой все в порядке, дочка?

Мать выглядела озабоченной. Девушка кивнула и слабо улыбнулась в ответ.

– Вот и умничка, – она подбадривающее похлопала ее по руке, – негоже невесте в день свадьбы печалиться. А то гости подумают, что ты несчастлива.

Мать протянула наполненный бокал прохладного шампанского.

– Выпей это, и сразу станет легче. Я понимаю, что предсвадебная подготовка, венчание в церкви, толпа гостей и новый статус жены тебя выбили из колеи. Поверь мне, все это пройдет. Уже завтра обо всем забудешь и будешь наслаждаться замужеством.

Евгения смотрела на мать, не решаясь признаться той, что действительно творится в ее душе, какая буря внутри бушует. Какая тоска и паника, тревога и страх. Мать никогда не старалась ее понять. Никогда. Вот и сейчас не поймет.

– Все в порядке, матушка, – Евгения подняла бокал и сделала несколько глотков, – сейчас станет легче.

– Вот и славно.

Мать отвернулась, демонстративно улыбаясь гостям. Она всегда была такой. Всегда волновалась за то, что скажет общество, что скажут люди.

Евгения поставила бокал на край стола. Лакей тут же плеснул в него еще шампанского. Сегодня она должна быть счастлива, радоваться за себя и свое беззаботное будущее. Но все было не так.

Она вышла замуж за старика. За Борислава Никитина. Он был старше на тридцать лет. За его плечами остались два неудачных брака, в которых не было детей. Бориславу нужен был наследник, именно поэтому он выбрал ее. Ее молодость и красота – те самые козыри, за которые он был готов платить. Его не смущало, что она была бесприданница, скорее наоборот. Это давало определенную власть над ней и ее родственниками.

Евгения посмотрела на его профиль. Борислав холодно принимал поздравления от друзей, изредка кивая в ответ. Невысокого роста, сухощавый, с орлиным носом. На лбу глубокие морщины. Аккуратная бородка на бледном лице. Его пронзительные черные глаза, казалось, заглядывают в самую душу. Евгения всеми фибрами души боялась этих глаз. Но самым отталкивающим в нем было рваное правое ухо. Это уродство ее пугало.

Борислав сидел рядом с ней на высоком стуле. Его отличали прямая спина и отсутствие каких бы то ни было эмоций на лице: он смотрел на немногочисленных гостей равнодушным взглядом. Для него важно было соблюсти все формальности и поскорее покончить с этим.

Евгения перевела взгляд на присутствующих. Все они молча пробовали закуски, изредка гремя столовыми приборами. Ни звона музыки, ни веселого смеха. Должно быть, на похоронах – и то веселей. Евгения вдруг слабо улыбнулась этой мысли.

Сразу же после застолья молодожены и гости направились на улицу. Перед крыльцом дома стояли сани, запряженные белыми лошадьми.

Мать подошла сзади к дочери, набросила ей на плечи теплую накидку. Пока никто не видел, тихо прошептала Евгении на ухо:

– Будь любезна с Бориславом. Постарайся ему угодить, и тогда он осыплет тебя золотом. Я знаю, о чем говорю. Поверь мне.

– Мама, рядом с ним я ощущаю себя маленьким ребенком, которого ничего не стоит обидеть.

Евгения испуганно посмотрела в глаза матери и, понизив голос до шепота, продолжила:

– Борислав уже дважды был женат. Первая жена пропала, просто исчезла в один прекрасный день. Никто не знает, что с ней. Вторая скончалась год назад при невыясненных обстоятельствах. А какая участь ждет меня? Что со мной станет?

– Не говори ерунды!

Мать толкнула ее к выходу. Быстро огляделась, боясь, что кто-то может их подслушать, и, нахмурив брови, прошипела:

– Ты прекрасно знаешь, в каком положении наша семья. Мы даже экипаж позволить себе не можем. У тебя за душой ни гроша. Брак с Бориславом дает тебе статус баронессы, драгоценности, новый гардероб, штат собственных слуг, возможность посещать балы и маскарады. Этот брак нужен тебе больше, чем ему. Помни об этом.

И она бесцеремонно толкнула ее к двери. Евгения едва не упала, но все же смогла устоять. Приподняв подол свадебного платья, она шагнула за дверь отчего дома. Что ждало ее впереди, она не могла себе представить.

Неожиданно небо стало черным. Если бы не зима, Евгения решила бы, что сейчас грянет гром и стеной пойдет дождь.

Вдоль дороги стояли высокие ели, покрытые снегом. Поблизости – ни единого жилого дома, один мрачный лес и высокие сугробы.

Кучер подстегнул коней, заставляя их двигаться быстрее. За поворотом проселочной дороги наконец показалась усадьба барона. Вокруг нее расположился прекрасный сад.

Дорога заканчивалась каменной оградой с коваными решетками. Грум спрыгнул на землю и бросился отворять ворота. Сани медленно въехали на территорию усадьбы.

Евгения с любопытством огляделась вокруг. Главный двухэтажный дом был с высокими окнами и широкой лестницей. По краям – одноэтажные флигели с железными крышами. Огромные мраморные вазы, припорошенные снегом, стояли по углам.

Из дома вышел дворецкий. Едва сани остановились у крыльца, он сдержанно поклонился, приветствуя барона и его молодую жену.

Борислав сошел с саней и, не оглядываясь, направился в дом. Евгения осталась одна. Несколько минут она просто смотрела на дверь, которая закрылась за ним. Равнодушие барона, которое он даже не пытался скрыть, больно задевало. С самого начала он держался с ней холодно и небрежно.

Наконец, девушка приподняла подол накидки и гордо сошла с саней. Поравнявшись с дворецким, она вдруг услышала его наполненный неподдельным сочувствием голос:

– Добро пожаловать, баронесса. Мы очень ждали вашего приезда.

Евгения остановилась и посмотрела на седовласого мужчину с недоверием. На миг ей даже показалось, что он ее жалеет. Однако в следующий миг мужчина взял себя в руки и бодрым голосом продолжил:

– Прошу вас. В доме намного теплее.

– Благодарю.

Дворецкий смущенно распахнул перед ней входную дверь. Евгения ничего не ответила и молча вошла внутрь. Там она увидела огромный холл со светлыми панелями и черным деревом, мрачные балки под высоким потолком и вдоль стены – широкую лестницу с резными перилами и окончанием в виде медвежьей пасти. С потолка свисала хрустальная люстра с зажженными свечами.