* * *

Анастасия Ивановна Цветаева в русской литературе — настоящий классик мемуарного жанра. Жанр этот в Европе и у нас в России очень обширен. Сколько мемуаров оставили после себя люди, жившие в XIX и XX столетиях, сколько легло на страницы прозы прожитых жизней…

«Воспоминания» Анастасии Ивановны, появившиеся первоначально небольшим фрагментом в журнале «Новый мир», сразу же обратили на себя внимание необычайным литературным, несколько импрессионистическим стилем, где чувства, картины, лица, события настолько пропущены через свое восприятие, настолько оживают под пером, что кажется, они написаны «пылью растертых слов…»[1] В предисловии к двухтомнику своих «Воспоминаний» А. Цветаева писала: «Мои воспоминания — это семейная хроника. В моей памяти равное место занимают все мои близкие — отец, мать, моя сестра Марина и все, кто пришли позднее…»

Почти все наследие писательницы имеет автобиографический характер — и ее известный роман «Amor», служащий фактически продолжением воспоминаний, и ее многочисленные очерки, посвященные встречам и общению с друзьями-писателями, и ее повести, и книга о яснослышащем звонаре — все это взято ею из собственной жизни. Исключение составляют отдельно изданные три сказки — то, что осталось от арестованного и пропавшего в недрах НКВД целого рукописного тома сказок. Но даже и там «Сказка о девочках-великанах» все равно имеет биографические черты. И стихи Анастасии Ивановны в подавляющем большинстве своем столь же биографичны, как и ее разнообразная проза, начатая ею некогда детским, потом юношеским дневником, из которого в 1915 и 1916 годах родились ее первые книги: «Королевские размышления» и «Дым, дым и дым». Этот автобиографизм А. Цветаевой говорит прежде всего о ее честности перед собой, перед миром и перед Богом, без веры в которого немыслима ее жизнь, полная трагедий и испытаний.

Особой колеей творчества А. И. Цветаевой видятся ее путешествия — тексты, конечно, также автобиографические. Путешествием поневоле можно посчитать и ее повесть «Моя Сибирь», где описаны годы в сибирской сталинской ссылке после окончания срока в тюрьмах и лагерях. И здесь она пишет о близких ей людях, о сыне, о двух внучках — Рите и Оле, о ссыльных односельчанах, товарищах по несчастью. Сильнейшая часть повести — рассказы о животных: о кошках, собаках, о братьях наших меньших. Когда эти рассказы появились отдельно в «Юности», в те годы популярнейшем в стране литературном журнале, пришли отклики от читателей, и их было так много, как ни на одну ее публикацию.

«Историю одного путешествия» Анастасия Ивановна очень не хотела публиковать при жизни, больно уж тонкой, болезненной для нее темы касался этот текст. В 1971 году она поехала в Крым и там, в доме Максимилиана Волошина, у его вдовы Марии Степановны, познакомилась с молодым поэтом Валерием Исаянцем, приехавшим в Коктебель из Воронежа. Она увлеклась, при всей ее взыскательности, некоторыми его стихами и самим поэтическим обликом Валерия. Однако по мере более близкого знакомства начались у них «расхождения». За ее плечами были — традиции старого воспитания, дореволюционная культура, предполагавшая в друге душевную чуткость. А юный друг ее был довольно эгоистичен, часто исходил из своих собственных интересов — то его тянуло к дружбе с яркой, сильной личностью, «с сестрой Марины Цветаевой», то его отбрасывала от нее ее же требовательность!.. Тем более что Анастасия Ивановна воспринимала Валерия, при всей увлеченности, по-матерински и была порой очень требовательна в своей опеке. Не каждый молодой человек выдержит подобное. Знающим творчество А. И. Цветаевой эта ситуация сразу напомнит тональность взаимоотношений героев романа «Amor» — и там героиня Ника, так обозначила себя в автобиографическом романе Анастасия Ивановна, пытается вовлечь в сферу своей материнской опеки главного героя, Морица[2]. У него был реальный прототип, встреченный ею в лагере, — Арсений Этчин, у него она работала в сметно-проектном бюро. Пыталась его «приручить», изменить к лучшему, заставить подумать о собственном здоровье, меньше курить. Это и есть самая трагичная и очень распространенная ошибка женщин — стремящихся завоевать человека, а потом его изменить. Однако в этом случае очень часто насильственно изменяемый отказывается меняться.

Правда, при создании романа «Amor» Анастасия Ивановна намеренно, для усиления психологического эффекта, «нагнетала» свое любовное чувство, обращенное к Морицу: «Я специально накачивала это чувство в романе, чтобы создать полюса взаимоотношения психологий — мужской и женской», — говорила она.

А в «Истории одного путешествия» дело доходило у героини даже до нервных срывов, до плача. Вот почему Анастасия Ивановна не хотела при жизни делиться с читателями этим текстом. Он ведь местами исповедален очень горькой искренностью. Это действительно было сильное увлечение. Но своим «последним земным очарованием в 78 лет», своей последней земной любовью она назовет потом поэта и переводчика Алексея Шадрина, также встреченного в Доме поэта в Коктебеле. О нем она кратко рассказала в очерке «Зимний старческий Коктебель».

Не скроем, что герой очерковой повести «История одного путешествия» был на момент встречи с Анастасией Ивановной душевно болен; потом в его судьбе будут и психиатрические больницы, и скитания без определенного места жительства — настоящий синдром бродяжничества. Но это в полной мере проявится позже. Тогда же были только первые «всполохи», впоследствии настолько пугавшие Анастасию Ивановну, что она опасалась оставаться с Валерием наедине. А в начале 1990-х, когда состояние нищего, бездомного поэта намного усугубилось, посылал он ей довольно бессмысленные телеграммы угрожающего содержания с требованием денег. В 1980-х годах он уже очень редко навещал Анастасию Ивановну, приезжая в Москву, но вел себя мирно, «чудил», конечно, но не чрезмерно.

По последним доходившим сведениям мы знаем, что В. Исаянц появлялся в Воронеже, там клуб местных поэтов принял в его судьбе участие, добрые люди помогли выпустить в известном издательстве «Водолей» книгу Валерия под названием «Пейзажи инобытия». Известно также, что поэт продолжает скитаться по электричкам и лесам под Воронежем.

О том крымском путешествии сохранился и небольшой фрагмент очерка самого Валерия Исаянца, который называется «Незабываемый день»[3]. Из этого текста узнаём, что в Феодосию на поиски дома, где жила Анастасия Ивановна в 1921 году, они с В. Исаянцем отправились 12 октября. Рассказывая о писательнице, Валерий пишет: «Меня поразила в Анастасии Ивановне ее тишина, в глубине которой, как в глубине глаз, звезд, предметов, в глубине ее неповторимой речи складывалось что-то доброе, яркое, не соотнесенное ни с чем в окружении. И ее чуткость на каждую подлинную интонацию, ее безграничная доверчивость этой интонации стиха или слова… Она спрашивала у меня стихи, она, сама стиховая, творческая природа, и ранее, чем я успевал переписывать бесконечные „Пролетки“ или „Игру берез“, переписывала мне своим неповторимым почерком забытые стихи Марины и свои…»[4]