Катерина ЛиСветка-конфетка и Хулиган

1

— Привет, па, — захожу в кухню, где отец сидит и задумчиво смотрит в стену. Он всегда такой в августе. Мамы не стало именно в этот жаркий месяц, поэтому у папы в августе месяц скорби и воспоминаний.

— Привет, Светик, — переводит он на меня взгляд и растягивает губы в улыбке. — Как на работе?

— Да не поняла еще, уроки начнутся только с сентября, а сейчас бумажная волокита…

— Проголодалась?

— Конечно, — накрываем вдвоем на стол и садимся обедать. Папа готовит очень вкусно, особенно ему удаются мясные блюда, рагу и борщ. Но сегодня тоже вкуснятина, фирменный плов. Рисинка к рисинке, рассыпчатый и ароматный. Не то, что у меня… Я и не готовлю обычно плов, потому что получается рисовая каша с мясом. Зато мне всегда давалась выпечка, с которой я обожаю возиться.

Папа наливает в кружки чай, одну ставит передо мной, а вторую обхватывает ладонями и встает перед окном.

Наши окна выходят на две стороны, потому что квартира угловая. Из кухни и моей спальни виден частный сектор, который самым странным образом соседствует с многоэтажками. А папина спальня и зал выходят окнами во двор.

Папа внимательно смотрит и хмыкает.

— Надо же, хозяева объявились…

— Какие?

— В коттедже напротив.

— С коваными воротами? — подхожу к папе и тоже выглядываю в окно. Один из шикарных домов уже больше года, как построен, но жильцов в нем так и не было. И вот, во дворе две шикарные машины, перед воротами грузовик, из которого рабочие перетаскивают большие картонные коробки.

Дом очень красивый, и нам со второго этажа виден весь двор с шикарным ландшафтным дизайном. Двор в тротуарной плитке, широкие дорожки вымощенные камнем, не клумбы, а загляденье! С модно остриженными кустарниками, хвойниками и цветущими розами.

Это странно, наблюдать за жизнью чужих людей, но я иногда вот так засматриваюсь. Хоть в доме никто не жил, садовник регулярно стриг газон и следил за порядком. И раз в неделю по вечерам приходила женщина, которая натирала до блеска панорамные окна.

Я терпеть не могу натирать зеркала и окна. Меня это занятие вгоняет в депрессию. Не могу никак побороть свое непринятие данного факта. Ну, не папе же натирать стекло, честное слово… А еще терпеть не могу мыть посуду. Но тут папа частенько приходит на помощь.

А в том доме, наверно, есть не только горничная, которая все убирает. Но и полный набор техники, посудомоечная машина, например… Это настоящая мечта, но я даже не представляю, как бы мы разместили ее в своей крошечной кухне. Поэтому просто вздыхаю и продолжаю мечтать. С моей зарплатой учителя начальных классов и папиной — водителя большегруза, нам такая роскошь не светит.

— Гляди, какие машины, — качает головой отец. — Наверно, каждая стоит как наша квартира.

— Если не дороже… — усмехаюсь я. — Наверно, какие-то бизнесмены, — предполагаю я и иду к себе. Работы еще много, как бы до ночи успеть.

В нашей с папой квартирке мне нравится абсолютно все. И моя спальня — мое маленькое царство. Место, где я чувствую себя спокойно. Место, где я отдыхаю. Место, куда я приглашаю девчонок — подружек. Но по квадратным метрам немного тесно, поэтому пришлось перенести рабочее место на балкон, который довольно просторный, и примыкает к моей комнате. Здесь светло и прохладно, потому что мы соединили его с комнатой, и сплит система работает весь день. С нашим южным летом без кондиционера никуда…

Затягиваю волосы в высокий небрежный пучок, беру кожаный портфель с документацией, над которой решила поработать дома, включаю ноутбук и сажусь за рабочий стол. За окном что-то громко падает. Слышатся громкие голоса. Открываю окно и выглядываю наружу. Грузчики что-то уронили, то ли коробка порвалась, то ли просто криворукие, коими их и назвал, видимо, их бригадир. Из дома выходит статный высокий мужчина в светлом летнем костюме. Что-то говорит, не повышая голос, и скрывается в темном коридоре. А бригадир снова бранит работников и обещает вычесть из зарплаты.

Закрываю окно и возвращаюсь к работе. Так закапываюсь в бумаги, что не замечаю, как наступает вечер. Включаю настольную лампу и потираю уставшие глаза. Такими темпами придется в скором времени носить очки. Сейчас я надеваю на глаза бутафорские, с простыми стеклами. Это для солидности, так сказать. Потому что выгляжу я младше своего возраста, и никто в коллективе не воспринимал меня всерьез. Но Таня, моя подруга, посоветовала мне носить очки, и все… Словно и не было в строгих взглядах коллег и начальства недоверия.

Сохраняю отредактированный документ, отправляю в печать, складываю в папку и выключаю ноутбук. Неужели, закончила. Эта документация отнимает уйму времени. Еще с сентября начнутся электронные дневники! У первоклашек нет оценок, поэтому, прошлый год был для раскачки. А вот с сентября добавится головной боли…

Но я ведь знала, какую профессию выбираю. Поэтому тешу себя тем, что делаю доброе дело. Учу маленьких людей, воспитываю, вкладываю в них свои знания и душу, порой забывая о себе.

2

Утро выдается суматошным, потому что папа уезжает в рейс, и я помогаю ему собрать приготовленные вещи в дорожную сумку, чтобы ничего не забыть. Потом бегу на работу. Бегу в прямом смысле, потому что нещадно опаздываю. Школа находится в трех кварталах, и я обычно всегда хожу пешком. Но сегодня пожалела, что не вызвала такси.

Белая блузка прилипла к телу, юбка перекрутилась, на пятке натерла мозоль, а от того, что сильно вспотела, волосы вокруг лица завились назойливыми завитками. И что толку, что я их утром гладко зачесывала в строгий пучок, если все равно теперь как пудель…

Хорошо, что совещания с утра нет, и я успеваю открыть кабинет, разложить вещи и немного перевести дыхание. То ли по какому-то делу, то ли просто для проверки, ко мне заглядывает завуч, дает распоряжения. Когда она выходит из класса, я включаю сплит систему. Это невыносимо, скорее бы уже пришла осень со своей прохладой. Как по мне, так лучше пусть идет дождь, чем такое пекло. В холод можно утеплиться, а вот в жару не разденешься…

К вечеру несмотря на прохладу в классе, чувствую себя выжатым лимоном. Домой иду, еле волоча тяжелый портфель с очередной пачкой документов. Да еще и зашла в маркет, купить продукты. Пыхчу, как паровоз, но тащу свою ношу.