Глава 1

— Итан!

Его окликнули. Пришлось остановиться. Меньше всего ему сейчас хотелось говорить с собратом, которого считал своим самым близким человеком, хотя и не афишировал это. Их связь с Лао была невидима для прочих Первых. Они и между собой об этом не говорили, но оба видели друг друга насквозь. Слова лишнее, совсем лишнее, особенно сейчас.

Итан медленно повернулся и встретился глазами с подошедшим к нему мужчиной. Лао был старше на пару сотен лет, но выглядели все Первые одинаково — молодые, высокие, красивые.

— Лао, — Итан вопросительно приподнял брови и мягко улыбнулся.

Его друг опустил голову. Переминаясь с ноги на ногу, он начал теребить пуговицу на ярко-красной рубашке. Дурная привычка, по мнению Итана. Он искренне не понимал, как можно было за всю свою очень долгую жизнь не научиться контролировать эмоции. Но таков был Лао: эмоциональный, немного стеснительный, но рвение в работе проявлял колоссальное, за что его особенно ценили остальные.

— С тех пор, как ты... — начал Лао, подняв на Итана тёмные раскосые глаза, но Итан помотал головой, намекая, что стоит тщательнее выбирать слова, прежде чем продолжить. — С тех пор, как ты стал заниматься только этой работой, ты сохраняешь нейтралитет на голосованиях.

— Верно, — кивнул Итан.

Он стоял, заложив руки за спину, и терпеливо ждал продолжения, сверля Лао чёрными глазами. Лао под этим взглядом немного пасовал, особенно, когда красивое широкое лицо Итана становилось похоже на маску, а полные губы превращались в тонкую нить. Но раз уж решился на разговор, то стоило продолжать: быть может в будущем Итан станет его союзником на Совете, и Лао не придётся в одиночку отстаивать свою точку зрения.

— Мне кажется, ты мог бы хоть раз встать на защиту эксперимента. Я уверен, что многие переменили бы своё решение... Кара, например.

— Кару заботят только её эксперименты, на другие она плевать хотела, — усмехнулся Итан и провёл рукой по своим гладким чёрным волосам. Знак нетерпения.

— Но ведь есть ещё и Романи... и Дан. Они тебя уважают, доверяют тебе, — Лао запнулся и снова начал теребить пуговицу.

— Лао, они все мне доверяют, потому что я делаю за них всю грязную работу. И за тебя тоже, кстати. Я понимаю твои чувства, но Совет проголосовал — одиннадцать против одного. Это полный провал, — строго сказал Итан, будто перед ним стоял не взрослый мужчина, а маленький мальчик.

— Но они заслуживают второй шанс! — воскликнул Лао и упрямо мотнул головой так, что коса оказалась на плече. — Все заслуживают! Он давал нам не один шанс и тебе тоже! Ты забыл?

Итан покачал головой. Не забыл, но и вспоминать лишний раз не хотелось. Видя, что Итана тяготит этот разговор, Лао стушевался и промямлил:

— Извини, ты прав, конечно, прав... Ты делаешь эту работу. Не мы. Мы должны быть тебе благодарны... Им... Им ведь не будет больно?

— Буду с тобой откровенен: я не знаю. Мне нужно оценить на месте, с кем я имею дело. Да и планету нужно сохранить. Можно было, конечно, устроить большой взрыв, но... сам понимаешь, слишком мало мы их находим в последнее время.

— Да, конечно, — вздохнул Лао. — Всё хорошо, я всё понимаю.

Итан хлопнул друга по плечу в знак поддержки и, развернувшись, пошёл своей дорогой.

Белые стены коридора давили, и он поспешил разорвать пространство, чтобы поскорее покинуть Оло — Башню Первых — даже несмотря на то, что Первые старались не делать этого при аматийцах, коих в самый разгар дня там сновало предостаточно.

Вокруг заискрилась Вселенная, на миг поглотив его, и уже через мгновение он ступил на... солому.

Итан потоптался, приминая её подошвами своих белых мягких туфель, а затем огляделся. Справа стог сена, слева чёрные бревна какой-то постройки, прямо дорожка из грязи, выходящая, видимо, на улицу — спереди виделась бревенчатая изба. По размытой дороге пробежали мальчишки мал мала меньше, шлёпая по лужам и чёрной жиже босиком.

Позади раздался тоненький писк. Итан обернулся на источник неприятного звука. Перед ним стояла девочка лет девяти, чумазая, в потрёпанном старом платье, но Итан не смотрел на него, он смотрел в её бездонные синие глаза, слишком большие, для такой худенькой девчонки.

Он подмигнул ей и снова разорвал материю. На этот раз вышел на опушке леса. Здесь дождя не было и в помине. Цветы поднимались к солнцу, где-то в чаще ломались тонкие веточки, должно быть бегало зверьё, пели птицы. Тишина и покой, а главное, никого на сотни километров вокруг. Это место он приметил ещё когда изучал материалы по эксперименту. Красиво и тихо — то, что нужно, чтобы немного подумать и решить, куда дальше шагнуть.

Он активировал тагато-фесо-отаи, или попросту тагу, которая тонким браслетом лежала на его запястье. У каждого Первого тага имела свой неповторимый вид. Раньше он носил медальон на шее, но, когда на Амате вошли в моду таги в виде браслета, они ему приглянулись, и он создал для себя тонкое кольцо цвета серебра.

Тага приняла его импульс и показала информацию об эксперименте ЛА-987, раскинув перед Итаном голо-экран.

— Так... Что тут у нас...

Итан снова начал посылать импульсы, листая файлы — общая информация, основные даты, визуальный ряд. Он остановился на протоколе:

«Уровень развития цивилизации 13-14»

Немного, до технического прогресса, судя по всему, ещё далеко.

«Причина уничтожения: мировая война, голод, насилие, в масштабах всей цивилизации, групп склонных к дальнейшему развитию не обнаружено»

Тут ничего нового.

«Цель — сохранение планеты, пригодной для высшей формы жизни»

Ну как обычно.

Итан нахмурился. Он не одобрял подобную поспешность. Всё-таки 13-14 не тот уровень, чтобы нанести существенный вред планете. С другой стороны, Первые уже давно решили, что если цивилизация пошла не туда, куда надо, то нечего занимать чужое место.

Снова импульс. Тага показала изображение каких-то развалин. Итан деактивировал устройство, разорвал материю и шагнул во Вселенную. Через пару мгновений он оказался возле них.

Перед взором предстали груды камней, которые ещё недавно, согласно материалам, были частью крепостной стены. По центру возвышался полуразрушенный донжон, стены построек, обугленные балки торчали, как хребты страшных зверей. Итан поморщился, перепрыгнул с размокшей от дождя земли на плоский камень. Скептически посмотрел на белую обувь и штаны, заляпанные