Саша Ангел

Желтая линия

Введение

Свежесть, возвращение к силуэтам предметов, которые выплывают из тумана. Они выглядят так, словно ты и не видел их никогда.

Вот и мой образ выплыл из такого тумана, после которого я увидел себя со стороны.

Глава 1, нетвердо балансирующая на несуществующих рельсах

Червь-поезд под номером 440 поглотил своих пассажиров. Прокатываясь по всему городу, он, не обращая внимания на отсутствие путей, выбирал в толпе тех, кому посчастливится совершить небольшое путешествие.

Беги, не беги — догонит в любом случае, он слишком быстро движется. Спрячешься в здании или запрёшься в подвале — вплывёт туда как призрак, нарушив все мыслимые законы физики. Но ведь большую часть из них он никогда не соблюдал, почему бы не нарушить ещё?

Сюда попали разные люди, некоторых поезд схватил в самом неподходящем виде — от медленно тонущих в ваннах обывателей до спешащих на важнейшую встречу в жизни «трудоголиков».

Все рассаживались по своим местам, помогали друг другу и, чтобы преодолеть неловкость начинали обычные разговоры, какие только можно услышать в подобном месте.

— Сколько шипящих согласных сгорает при движении такого поезда? — спросил полупрозрачный господин, весь сложившийся на полке в виде детского замка из кубиков.

— Множество, думаю, больше ста, — последовал невнятный ответ девушки, нормальной на вид, у которой из сумочки торчала деревянная рукоятка топора.

Поезд между тем набирал обороты и, снеся несколько явно нежилых зданий, выехал за пределы города.

Я же был проглочен таким образом — разглядывая иллюстрированный журнал, задержался на фотографии пустыря, на котором якобы когда-то располагался настоящий архитектурный шедевр, который я должен был увидеть на следующей странице. Но не успел.

Поезд появился из фотографии, прорвал границу между изображением и мной, и поглотил меня. Нет, он снёс меня, разорвал на мелкие кусочки, которые уже сами собой склеились в купе.

Усевшись на свободное место, я вклинился в беседу о неудобствах самосклеивания.

— Стойте, это ведь так неприятно, части тела так легко путаются и встают не на своё место, представьте, у вас могут глаза остаться на спине, или чего похуже, — несколько нервно говорил я, оттого становясь ещё болтливее, чем обычно.

— Это только поначалу, и потом, неужели вы никогда не хотели себе глаз, как вы выразились, на спине, это ведь совершенно другой опыт реальности, — заметила мне женщина с голубым градиентом вместо кожи.

Я вынужден был согласиться и под предлогом осмотреться, покинул это место, оставив на сиденье мой несколько подпорченный вторжением поезда журнал.

Вагон был заполнен не полностью, как, мне кажется, только четверть всех мест была занята. Но ведь впереди ещё столько остановок, где поезд наверняка найдёт новых пассажиров.

Начав выбрасывать в воздух шипящие, он двигался вперёд.

Скоро должна была наступить ночь.

Глава 2, в которой происходит наблюдение за скромным скоплением небесных тел

Вернувшись обратно, обнаружил, что все места, пустовавшие до этого в моём купе, заняты другими пассажирами.

Кроме голубой дамы, теперь тут сидел старичок, полностью утопающий в просторной, покрытой пылью, одежде. В руках он сжимал кирку, ничего не говорил, даже не смотрел на своих соседей, и единственное, что его могло заинтересовать, это вид в окне.

А прямо напротив меня на верхней полке уже устроилась темнота. Фигура, которую вообще нельзя было принять за человека, такая плотная и густая, что казалось, будто кусочек ночи просто вторгся и занял это ограниченное пространство. Смеркалось, а потому я не особенно поддерживая беседу, а выступая скорее не очень внимательным слушателем, готовился ко сну. Расстелив небольшой луг на своё спальное место, я улёгся.

Солнце быстро зашло, и тут я впервые увидел её по-настоящему.

Лёжа на своей полке, она вспыхнула сотнями звёзд, планетами, такая холодная и отстранённая темнота стала живой и приветливой. Я смотрел на неё затаив дыхание.

От меня не ускользнули её несколько падающих звёзд смущения.

Сам же я стал подобен лунному цветку, тянущемуся к полумесяцу.

Даже сверчки, чьи потрескивания я слышу всю свою жизнь, поутихли в этот момент.

Глава 3, в которой обнаружился источник сквозняка неуверенности

Как обратиться к сияющим звёздам, что находятся совсем рядом, тут, в нескольких метрах, но одновременно с этим и так далеко от тебя?

Просто подойти, направить на скопление телескоп, благо я видел, что кто-то из пассажиров в другом конце вагона вёз что-то подобное.

Вытянув руку, я наивно попытался их достать.

— Может, вы прекратите, тут и так далеко не жарко, — заворчала дама-градиент, обращаясь ко мне.

Действительно, от меня шёл сквозняк, выражавший мою неуверенность в себе при одной только мысли о скоплении звёзд напротив меня.

Краем глаза я ещё заметил, что старик всё ещё не ложился спать, а продолжает смотреть на тёмное окно, в которое видно только его отражение. Вернее, в окне был заметен силуэт высокой одинокой горы, но я знал, что эта громадина и является стариком.

— Простите, я сейчас решусь на что-нибудь, — попытался я выиграть немного времени, хотя не был уверен в себе.

Нужно было сделать это во чтобы то не стало.

Посильнее протянув руку, я попытался поймать одну из падающих звёзд-смущения, что летели с ночного неба.

Получилось! Что-то тёплое ударилось мне в руку, и я застыл, боясь разжать кулак.

Глава 4, первый разговор среди бушующей музыки сфер

Над травой моего места прошёл мелкий дождик-волнение, и я медленно раскрыл свою ладонь.

Слабый свет исходил от маленького послания, поднеся которое к уху, я услышал одну ноту. Она звучала так низко и протяжно, что я сразу понял, что это приветствие.

Как красиво!

Первый контакт!

Как мне ответить?

Тут в поезде, за чистотой внутри которого следил проводник с тёмной и плотной повязкой на глазах, включилось ночное освещение.

Скопление звёзд стало чуть бледнее, а вскоре его заслонили облака. Но мне это было даже на руку, потому что я понятия не имел, как ответить ей взаимностью.

Только сейчас я заметил, что при ночном освещении на стенах, потолке и поле вагона слабо светятся разноцветные стрелочки и надписи, которые трудно прочитать.

Подойдя к проводнику, я спросил, что это такое.

— То, что нужно каждому из пассажиров. Вижу, вы не знаете, я дам вам карту, — и выдал мне видавшую виды бумагу, на которой расшифровывалось, какие цвета для кого.

Увидев