По бескрайним равнинам, вид которых так отраден для русского человека несётся бричка. Тройка упитанных лошадей, чей вид олицетворяет золотой век дворянства и распутной помещичьей жизни бежит по дороге уходящей вдаль. Из брички мы можем услышать два голоса: сильный и повелительный и тоненький подчиняющийся отвечающий ему: — Вы это, Павел Алексеич, бросьте. Этот город мне доверия не внушает. Все там ходят мрачные, понурые. Это не люди, это варвары. Даже церкви нет. Глушь невообразимая. По бескрайним равнинам, вид которых так отраден для русского человека несётся бричка. Тройка упитанных лошадей, чей вид олицетворяет золотой век дворянства и распутной помещичьей жизни бежит по дороге уходящей вдаль. Из брички мы можем услышать два голоса: сильный и повелительный и тоненький подчиняющийся отвечающий ему: — Вы это, Павел Алексеич, бросьте. Этот город мне доверия не внушает. Все там ходят мрачные, понурые. Это не люди, это варвары. Даже церкви нет. Глушь невообразимая.