Сергей Монастырский

Одинокий трамвай

Через темное зимнее окно с улицы я видел нашу квартиру, украшенную к Новому году и полную гостей.

Гостей было много, и я даже удивился, как они поместились. Но они все прибывали и прибывали, и рассаживались за столом. Хотя стол не раздвигался и стоял такой же, как прежде. И дело в том, что я знал их всех и каждого по отдельности. Но никак не мог вспомнить как их зовут, и откуда я их знаю.

До Нового года оставалось полтора часа.

— За стол! — позвала всех жена. Всем провожать старый год!

Каким-то чудом я оказался в комнате и заспешил было за стол, но тут же вспомнил, что именно в это время с Неллей договорился встретиться возле моста, чтобы поздравить друг друга.

Мост был недалеко — рядом с домом и я выскочил из-за стола, набросив пальто прямо на белую рубашку и бросил жене: — Я сейчас!

И как был в нарядных лакированных ботинках кинулся на улицу.

— Шапку надень! — последнее что услышал я от жены и почему-то даже не удивился, что она не спросила, куда это я убегаю!

Город был пуст. Шел крупный снег, опускался он тихо и медленно, и это было единственное, что существовало сейчас в городе.

— Ну да! — догадался я. — Ведь Новый год! Все сидят за столом!

Я бежал изо всех сил, снег путался в моих непокрытых волосах. Залетал за воротник рубашки, но, конечно, у моста уже никого не было.

Кажется, я не особенно расстроился. И вообще подумал, что за странная идея встретиться за час до нового года где-то посреди пустого города!

Нелля не была мне близким человеком, всего лишь одноклассница, но сейчас, когда нам почти по сорок лет, какое это имеет значение! К тому же, я мог её просто не узнать. Последний раз мы виделись лет пятнадцать назад.

В школе никакого интереса друг к другу мы не испытывали, не было даже какого-нибудь коротенького романа. Хотя она была сказочно красивой, какой-то своей еврейской красотой с вечной грустью в огромных черных глазах.

Потом пути наши разошлись. Я знал, что она давно уехала из нашего города. А однажды летом мы с ней случайно встретились в супермаркете. Она приехала навестить родителей, оказывается делала это уже не первый год.

Я, конечно, вызвался подвести её, нагруженную пакетами. Дом её был мне известен.

— Ну, пока! — пожал ей руку.

— А ты сильно занят? — спросила вдруг она.

— Да нет, ответил я.

— А давай завтра встретимся, погуляем где-нибудь! — смущенно сказала Нелля, и чтобы я не подумал о чём-то другом объяснила:

— Понимаешь, подруг у меня нет, а сидеть целыми днями с родителями в такую жару…

Лето действительно было жаркое.

Мы встретились, и чтобы не томиться в городе, поехали на озеро. Было у нас такое чудесное озеро по среди березового леса, любимое место отдыха тех, кто знал о нем.

Удивительно, но никого не было. Мы побродили по полянке возле воды.

— Жаль, что ты не предупредил! — сказала Нелля, — я бы взяла купальник. Такая жара!

— В чем проблема? — возразил я, — ведь трусы и бюстгалтер на тебе?

— Ну, я как-то без этого из дома не выхожу! — засмеялась Нелля.

— Ну так никого же нет! — подсказал я.

— А ты?!

— Я не в счет! Я одноклассник, да и что, я женского белья не видел, что ли!

— А как потом? — усомнилась Нелля.

— А потом мокрое снимешь, а платье оденешь. В чем проблема?

— Какой ты умный! — восхитилась Нелля. — А ты?

— И я!

Сняв с себя лишнее, мы плюхнулись в воду.

Выходили из воды вместе, а переодевались по врозь.

И вдруг выходя из кустов Нелля вскрикнула!

— Ты что?

— Да, тут в песке какие-то колючки. Пятку уколола!

Она стояла на берегу у самой воды, и ветер игриво заигрывал с её легким летним платьицем.

Я подошёл, взял её на руки и понёс.

Нелля была маленькая, невесомая. Платьице облегало её прохладное после воды миниатюрное тело. Два остро стоящих бугорка и треугольничек между ног бросились в глаза. Я не знаю, что на меня нашло, я просто взорвался от этой красоты. Не помню, как, вернулся к кустам, как уложил её на траву и стал бешено целовать, не давая раскрыть ей рот. Нелля по началу отбивала тревожную барабанную дробь по моей спине, своими маленькими кулачками, пыталась удержать свое платье, пока я судорожно стягивал его, а потом вдруг тяжело задышала, задрожала и прижавшись крепко ко мне затихла.

Откинувшись на траву, мы тупо уставились в небо, держа друг друга за руки.

— Зачем, ты это сделал? — спросила Нелля. — Я же замужем!

— Не знаю, честно сказал я., и мы пошли к машине.

— Скажи, — вдруг остановилась Нелля — тебе хотя бы хорошо было со мной?

Опять не знаю, что на меня нашло. К тому же я обычно так быстро не восстанавливаюсь! Но я взял её за руку, и мы снова лихорадочно ускоряя шаг, бросились обратно к кустам.

И там было уже все по-настоящему!

Эту неделю мы провели вместе.

Больше мы не виделись.

… Снег продолжал идти. Я поднял воротник и медленно зашагал домой. До нового года оставалось полчаса. И даже шагом я бы успел еще к бою курантов. Как-то, правда, настораживало, что мне никто не звонил, даже жена. Но, сунув руку в карман, понял, что забыл мобильник дома.

И я побежал!

Дорога почему-то показалась мне неизвестной. И наконец, я уперся в тупик. Потому что всю улицу перегораживал огромный металлический ангар.

Ворота его, впрочем, были распахнуты.

Я вошел.

Ангар внутри был ярко освещен. Стояли огромные деревья, наверное, яблони. Только вместо яблок, на ветках висели люди! Они висели на подтяжках. И у женщин, и у мужчин, в чем бы они не были одеты, были подтяжки. А на дороге между деревьями я заметил два маленьких открытых автомобильчика, в которых стояли корзины. За рулем сидели две девушки. Одну из них с черными волнистыми волосами, рассыпанными по плечам, я знал, только не помнил, откуда и как зовут.

Они снимали с веток людей, как снимают созревшие яблоки и складывали в корзину.

— Эй! — закричала вторая девушка — еще один пришел! — и указала на меня пальцем.

— Не трогай его, — ответила с волнистыми волосами — он мне нужен!

Машины с наполненными корзинами подъезжали к двум туннелям проделанным в дальнем конце