Владислав Алеф

Работорговец, батрак и вор

— Ох, как я не люблю этого жирбрюха! — восклицал худощавый батрак, не зная, как бы тому навредить. — Нет, куда там не люблю, — ненавижу! И дом его ненавижу!

Много лет батрак исправно служил работорговцу, не смотрел, что сомнительно его ремесло. Знал, как хлеб убирать, как на зиму сено готовить, а злых языков не слушал, да и не лез в чужой дом и в чужой кошелек. Трудолюбив был батрак, никакого труда не чурался, а что мало платил хозяин — ведь мог и того не платить. Так думал батрак прежде, покуда не женился. Тогда и нужда возникла, и пришла нищета в его дом. Много ссорились они с женою. Обещался батрак лучше работать, больше травы косить, больше зерна собирать. Не жалел он спины, первым в поле появлялся и последним опускал косу. Только сколько ни работал батрак, как ни старался, денег в семье не прибавлялось, а с рождением ребенка так и на убыль сбережения пошли. Здесь уж вынуждена была батрачиха по соседям ходить побираться. Не выдержал тогда батрак, каким покорным ни был, а вмиг сломался, как пересохший прут. Однако ж когда он потребовал надбавку, работорговец лишь поглумился над ним, да и выгнал взашей. Затаил батрак обиду и свое законное решил хотя бы и силой взять.

Батрак с отвращением посмотрел на высившееся перед ним роскошное поместье, опасливо огляделся, подошел на носочках поближе и пролез через открытое окно.

Оказавшись внутри, он прислушался — ни звука, проверил наличие своего верного оружия — на месте. Конечно, кухонную утварь, известную как сковорода, нельзя назвать общепризнанным оружием, хотя и нельзя не отметить ее несомненного превосходства в подобном сопоставлении. В частности, в отличие от оружия, иметь сковороду крестьянам никто не запрещал, даже если это и была хорошо сбалансированная боевая двуручная сковорода. И пускай батрак был пока что единственным приверженцем школы боевой сковороды, он не сомневался, — вскорости в эту школу обратится каждая уважающая себя домохозяйка.

В прихожей стоял полумрак. Пробираясь наощупь, батрак добрался до первой комнаты, как определил по запаху — кухни.

— У-у-у мерзкий дом! — презрительно шептал он, с омерзением сгребая в мешок серебряные ножи, вилки и ложки.

Отрывистый приглушенный кашель заставил его замереть. Через мгновение батрак уже прятался под огромным дубовым столом.

— Чудесный дом! — восторженно восклицал вошедший незнакомец, сгребая серебряную утварь себе в суму.

В неверном свете луны промелькнул темный силуэт мужчины; незнакомец был одет во все черное, лицо его скрывал глубокий капюшон.

Батрак мгновенно забыл былую обиду, он должен разоблачить вора, схватить и призвать к справедливому суду. Ладно он сам — он берет свое, не чужое, то, чем скупой хозяин медлил его наградить.

Так рассуждая и желая воздать вору по заслугам, он выскочил из укрытия и размахнулся сковородой. Вор проявил недюжинную прыть и увернулся. Больше того, он обнажил короткий меч и с этим игрушечным оружием навалился на грозного мастера боевой сковороды. Впрочем, так точно он мог налететь на гору. Тем примечательна и универсальна боевая сковорода, что ею можно не только атаковать, но и успешно обороняться. Наш сковородник легко блокировал атаки вора, раз саданул его по локтю, в другой раз ткнул рукоятью в бок и в заключении обрушил ему на темя всю тяжесть могучей боевой сковороды. Незадачливый вор охнул и осел кулем с мукой. Победитель отыскал в кладовой большой мешок и засунул в него вора, предварительно избавив его сумку от всех лишних вещей. Взвалив мешок на худую жилистую спину, он поспешил к скупому, но по такому случаю способному расщедриться хозяину поместья.

Жирбрюха он нашел в роскошных спальных покоях на втором этаже. Однако одно дело было его найти и совсем другое — разбудить. Батрак затеплил свечу на прикроватном столике и закатал рукава. Он и по щекам хлестал работорговца, и одеяло сдернул, и ногой в живот пнул. Впустую. Уж утомился батрак его мутузить, сел перевести дыхание, а тот перевернулся на другой бок и пуще прежнего захрапел.

— А ты его сковородой попробуй, — услышал батрак дельный совет.

Обернувшись, он увидел вора, тот давно выбрался из мешка и теперь, не сдерживаясь, со смехом наблюдал за комичной сценой.

— Это ты верно, вор, придумал, — поблагодарил его батрак. А затем так дал работорговцу по голове, что тот мигом очнулся.

— Что такое? — недовольно проворчал он, приподнимаясь. — А, это ты, батрак. С чем пожаловал?

— Доброй ночи, жирбрюх, — вежливо поздоровался батрак. Хоть и затаил он на хозяина обиду, но о хороших манерах не забыл. — Больно крепко ты спишь, еле добудился.

— У кого совесть чиста, тот и спит сладко, — важно заметил работорговец. — Что ты там принес?

Тут только батрак вспомнил, что вор уже очнулся, но, опустив взгляд, он облегченно выдохнул — тот снова был в мешке.

— В твой дом разбойник забрался, и кабы я не поспел, так подчистую тебя бы обнес.

Работорговец вытянул шею, рассматривая добычу в слабом свете свечи. Удовлетворительно крякнув, он пошарил рукой под подушкой.

— Молодец, батрак, держи медяк! — он бросил ему монету, а затем протянул связку ключей. — Знаешь, батрак, ты мой самый преданный работник. Да что там — работник, ты мой лучший друг! Ты для меня как сын, которого поскупилась мне дать злая судьба. — Он сладко зевнул и лениво махнул рукой. — Запри его в подвале в клетке с рабами. А я буду дальше… — он опустился на подушки и, не докончив, захрапел.

А батрак недоуменно рассматривал мелкую медную монету.

— М-да, небольшой улов, — рассудил вор, выглядывая из-за его плеча. — Знаешь, что, батрак, тресни-ка ты его еще разок, да хорошенько, может, во второй раз выбьешь из него целый золотой.

Батрак треснул скупца по голове что было мочи, да перестарался, работорговец не только перестал храпеть, но и дышать перестал.

— Досадно получилось, — заключил вор. — Ну не беда. Посмотрим, что толстяк сможет нам предложить.

Вор начал шарить у работорговца под подушкой, но вдруг увидел золотой перстень с рубином на его жирной руке. Он уже хотел водрузить перстень себе на палец, когда батрак шлепнул его по ладони сковородой и грозно произнес:

— Руки твои, ворюга, загребущие! Давай перстень сюда, на моем пальце ему будет лучше. Пошли в подвал, я запру тебя с рабами. Не думаешь же ты, что я не исполню последней просьбы мертвеца?

Вор понурил голову и поплелся в подвал под пристальным надзором