Наталия Новохатская

Гобелен с пастушкой Катей

Книга 8

Потерянная заря

Часть первая

К мысу радости, к скалам печали

К островам ли сиреневых птиц

Все равно, где бы мы ни причалили

Не поднять нам усталых ресниц…

А. Вертинский

Предисловие (20 лет спустя от Е.М.)

Эпиграф из прошлого тысячелетия отлично отражает смыслы и контенты (модные слова также соответствуют). «Где бы мы ни причалили», а мы посередине… Всего, чего угодно или неугодно. В частности посреди повести о жизни и Кати Малышевой, причем на переломном моменте в развитии от «прелестного дитятка» к настоящему состоянию. В общем и целом имеется в виду: «Земную жизнь дойдя до половины, я оказался в сумрачном лесу». Я – это Катя Малышева, наряду с Данте Алигьере и прочими субъектами литературного процесса.

А почему данная история помещена в конец серии, ответ последует из самой повести, она очень неудобно сложилась. Началась ровно посередине общего течения событий, там же на трагической ноте оборвалась, далее лежала на дне и на поверхность не стремилась. Потому что застыла в крайне невыгодном положении, оказалась типичной незавершенкой, глаза бы на неё не смотрели.

А потом позвонил телефон. Точнее, это был скайп, еще точнее, Катя Малышева сидела с планшетом на балконе и составляла издательские планы. И прямо на них с верхнего поля свалилось сообщение, что кто-то сбросил текст. Не успела Катя глянуть на загрузку, как возник скайп и заявил, что вызывает «ванглаз», то бишь директор издательства «Колизей» Ванда Глазова.

– Я тут откопала поток сознания, на самиздате, как ты просила, ты глянь, может, сгодится на что, – без лишних предисловий сообщила Ванда. – Хотя автор – покойник, так прямо сказано. Наследница нашла рукопись в разрозненном состоянии. Дядя помер, и так далее… Если не глянется, то и хрен с ним, с покойником-дядей.

– Покойник-дядя, Вандочка, это из Грибоедова, – назидательно возвестила Катя.

– Ага, если в литературе уже был, то, значит, не надо, – охотно согласилась Ванда, потом добавила. – Что, перебор выходит? Больше одного не берем?

– Ну зачем так резко? – ответила Катя. – Может статься, это неведомый шедевр, он же самородок. К тому же ты мне сгрузила, или как?

– Да, ты права, фарш невозможно провернуть назад, – вновь согласилась Ванда. – Рукописный покойник у тебя, делай с ним, что хочешь. Все координаты указаны, а я пошла работать дальше. Как там у вас в Женеве?

– У Ирки новая квартира и новые розы, долгая история. Сторожу, она опять в Париже, налюдает замки Луары, – подробно доложила Катя.

– Сними розы на свой агрегат, цветы получаются, как живые, только что не пахнут, – посоветовала Ванда.

– Ты себе тоже взяла? – заинтересовалась Катя.

– Думаю, примерялась. Сейчас на них скидка вышла, если вместе с обложкой, – сообщила Ванда.

– Как обидно! – воскликнула Катя. – Я брала по полной и по отдельности!

– Тогда не плачь, а шли мне розы, – верлибром заметила Ванда и послала рисованный поцелуй.

Так разговор закончился, а Катя взялась за покойницкий текст. Отнюдь не скоро, ей что-то мешало, скорее изнутри, чем снаружи. Но когда взялась, не пожалела, поскольку на второй единице потока сознания наткнулась на хорошо забытое старое. А это был как раз затопленный случай из жизни и частной практики, та самая незавершенка. Оп-ля!

Глава первая

(незавершёнка в начальной стадии)

Эпизод № 1 (от лица Кати…)

Когда я перебираю ворох ранних воспоминаний, то нахожу бродячий сюжет. Вот такая последовательность.

Воспоминание первое. Я сижу в лодке посреди озера, голубая вода стремительно течёт за бортом, вокруг солнце и легкий бриз, гребцы налегают на весла. И тут мне приходит в голову чудесная мысль зачерпнуть водичку маленьким железным ведром. Исполнение следует немедленно, ведерко мигом тяжелеет, вырывается из рук и пропадает в голубой толще воды к моему глубокому изумлению.

Мама недовольна, но указывает, что этого следовало ожидать. Кстати, у мамы Маши своя версия событий: маленькая Катя сначала делится идеей, говорит, что сейчас «зачеркнет водички», мама запрещает, но Катя не слушает и производит опыт. Скорее всего, мама Маша помнит лучше, поскольку цитирует дочку буквально. Трёхлетняя кроха, понятное дело, говорит «зачеркну» вместо «зачерпну».

Воспоминание второе. На столе стоит бидон, маленькая Катя желает налить себе молока до кипячения, мама не позволяет, дитя тем не менее с трудом наклоняет ёмкость, и молоко щедро льется по столу. Мама Маша довольна результатом и замечает, что следовало ожидать.

Подобные наблюдения протекали в уме достаточно взрослой Кати, когда она ехала в электричке навестить родителей на даче и сообщить им много чего интересного. Из областей прошлого, настоящего и будущего.

Почему-то Катя, то бишь я, находилась в уверенности, что новости и планы, будучи обнародованы, встретят прохладный прием у родителей, в частности, у мамы Маши. Не знаю почему, но представлялось, что мама вновь будет недовольна и выдвинет встречное предложение. Я даже догадывалась, какое именно, хотя не могла ручаться на всю сотню процентов, уверенности хватало примерно на 75. Подобную вероятность я взвешивала в уме, пока неспешно проезжала одну пригородную станцию за другой.

Дело было ранним летом, но жара успела устояться. Пока я шла по песчаной дороге мимо соседних дач, то заметила, что народ прибыл и расположился. Не то, чтобы я была со всеми знакома, но отдельные фигуры выплывали из многолетнего забвения, надо сказать, что на родительскую дачу я ездила отнюдь не часто, даже не каждое лето.

На дачном участке было зелено и сыро, невзирая на жару, папа сидел в гамаке с газетой, мама Маша возилась у крана за кустами, то был единственный источник воды на участке. В дом воду носили ведрами и утилизировали тем же способом, затем несли ведро к домику с прорезным сердечком на двери и выливали в бурьян. Да, рядом с сердечным домиком в кустах располагался рукомойник, туда мама несла наполненное ведро.

– Привет, дщерь моя! – сказал папа, отрываясь от газеты. – Явление второе – те же и Катя! Не ждали, но рады!

– Вот хорошо, что приехала, – хлопотливо заметила мама. – Возьми ведро и вылей половину в умывальник, остальное неси в дом. Мне тяжеловато, много налила.

(«Прямо в точку!» – сказала я себе мысленно. – «Вот оно замечательное начало, нарочно не придумаешь!»)

– Может, лучше отлить на грядку, вот она рядом, – тем не менее