«Фаина, Фаина» – из динамиков Центрального рынка раздавался мотив нашумевшего хита группы «На-На». Утренняя толпа людей гудела, несмотря на почти минусовую температуру. Кто-то продавал, кто-то покупал. Овощи, фрукты, сухофрукты. Бабушки с пирожками и беляшами. Возле рядов с валютчиками, обменивающими доллары на рубли или наоборот, выстроился ряд реализаторов растворимого кофе «Нескафе» и жестяных баночек с красной икрой. Я, симпатичная блондинка двадцати с небольшим лет, укутавшись в серую куртку с капюшоном, отделанным искусственным мехом, держала на бумажном разносе, сооружённом из картонной коробки, свой нехитрый такой же, как и у моих коллег по реализации, ассортимент.

– Что-то, Коля, сегодня товар никак не идёт! – закурив «ЛМ», пожаловалась я стоящему рядом валютчику.

– Холодрыга-то какая, Светка! Людей мало! Сам сегодня ни хрена ещё не выменял! – откликнулся переминавшийся от холода с ноги на ногу мужчина невысокого роста, одетый в дублёнку из мокрой кожи и кожаную кепку.

– Коля, мать болеет! Позарез нужны деньги на лекарство, – нервно докуривая сигарету, произнесла я.

– Понимаю. А что с мамой твоей-то?

– У неё сахарный диабет. В прошлом году прооперировали, удалили из почек камни. Но из-за неправильно поставленного наркоза вследствие осложнения развилась сердечная недостаточность. Плохо ей совсем. Кроме уколов инсулина, ещё и таблетки принимает сердечные. Работать не может. Всё лежит. Встаёт, только чтобы покушать приготовить.

– А отца у тебя нет? Прости за вопрос, – полюбопытствовал Коля.

– Когда-то был, да сплыл. Моя мать живёт с мужчиной уже много лет. Но он тоже не работает. Инвалид Советской Армии, получает пенсию. Но этого хватает разве что только на продукты, – вздохнула я.

– Сынок! Ты кушал? – послышался рядом женский голос. – Я вот игрушек прикупила для Веронички. И вот тебе хот-дог! Держи, кушай. Сегодня самый настоящий мороз! Ты хоть тепло оделся?

В пяти метрах от Коли и меня стояла женщина, мать одного из валютчиков. Крашеная блондинка плотного телосложения и невысокого роста. На вид ей было где-то около пятидесяти лет. По ее внешнему виду было нетрудно догадаться, что она не бедствует: модная замшевая дублёнка защитного цвета, песцовая шапка, дорогие сапоги и добротная сумка через плечо. Из поставленной рядом на землю брезентовой сумки выглядывали связка бананов и палка дорогой копчёной колбасы. Юноша высокого роста, торгующий валютой, уплетал хот-дог, принесённый заботливой мамашей. Женщина ещё о чём-то пощебетала с сыном, затем, распрощавшись с ним, направилась в нашу сторону, туда, где были ряды реализаторов кофе.

– Девушка! Будьте любезны, дайте мне банку кофе! – обратилась она ко мне, закоченевшей от холода, – и, пожалуй, две баночки красной икры.

– Мне очень жаль, но икры у меня осталась лишь одна баночка, – оправдывалась я, улыбаясь женщине, – хозяин сегодня всего две оставил. Завтра будет завоз.

Женщина разглядывала меня с ног до головы, как будто искала во мне что-то необычное и интересное.

– Значит, завтра у вас будет икра?

– Да, конечно. Приходите. Я вам оставлю, если хотите. Вам две баночки?

– Конечно, будьте так любезны, оставьте пару баночек. Я приду в это же время. Хорошо? – подмигнула женщина, снова сверля меня взглядом.

Женщина расплатилась за кофе и направилась в сторону рядов с овощами и фруктами.

«И чего она на меня так пялилась? Словно что-то выискивала во мне очевидное-невероятное, – я никак не могла понять. – Может, похожа на кого?»

– Колюня, мне пора! – засобиралась я. – Закоченела я сегодня. Торговли нет. Пройдусь по предприятиям ещё по дороге домой, попредлагаю кофе. Может, кто купит?

– Давай, Светик! Я тоже ещё часок постою – и на «хаус»! – ответил мужчина, потирая руки от холода.

– Тогда до завтра, дружище! – протянула я заледеневшую от мороза руку Коле.

– Покеда! До завтра! – пожал мою руку Николай.

Я собрала свой товар в спортивную сумку и направилась к выходу из Центрального рынка.

– А вот и я! – подошла женщина, улыбалась своей белоснежной улыбкой, – как и договаривались.

– Здравствуйте! Рада вас видеть! Вот отложила вам икру! – доставая из сумки жестяные баночки, обрадовалась я.

– Простите, а как вас зовут? – поинтересовалась вдруг женщина.

– Меня – Светлана, – я невольно улыбнулась этой особе.

– А меня – Арина. Арина Вадимовна, – протянула руку женщина. – Простите, если отвлекаю, но мне бы хотелось задать вам пару вопросов, если можно. Здесь рядом есть небольшое кафе, и мы могли бы выпить чай или кофе. Вы можете отлучиться ненадолго?

– Да, конечно, – согласно кивнула я, слегка удивлённая приглашением женщины. – Пойдёмте. Коля, я ненадолго отлучусь. Придёт Володя-поставщик, скажи: я перекусить пошла. Сумку с товаром оставлю возле тебя. Хорошо?

– Хорошо, беги. Если подойдёт, скажу.

Я молча последовала за женщиной, и через три минуты мы уже сидели за столиком в уютном кафе с атмосферой 90-х годов. Звучала лёгкая музыка группы Ace of Base. Женщина заказала у официанта два капучино и пирожные и начала меня расспрашивать.

– Светлана, так как я тебя старше, перейду на «ты», хорошо? Не обидишься?

– Да, конечно. Я не возражаю.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать три, – откусывая заварное пирожное с кремом, ответила я.

– Прости за любопытство: а сколько тебе платят на твоей работе по реализации?

– Десять процентов от выручки. Иногда бывает больше.

– Копейки. Сущие гроши. А ты бы хотела зарабатывать больше? Ты ведь такая красивая и видная девушка, у тебя отличная фигурка, тоже следует заметить.

– Вы хотите предложить мне работу?

– Я имею салон эротического массажа. У меня работают молодые и красивые девушки. И отлично зарабатывают.

– Что вы имеете в виду под эротическим массажем? – глаза мои округлились. – Проституцию?

– Милочка! Ну не надо сразу так волноваться! Ты подумай. Я ведь не тороплю тебя с ответом. Вот моя визитка. Как надумаешь, звони. Ну а сейчас мне, пожалуй, пора. Прости, дела.

Дама встала, подошла к барной стойке, расплатилась за заказ и, послав мне воздушный поцелуй, удалилась. Я же молча в ступоре смотрела на недопитый капучино. Захотелось курить.

– Что, маме снова плохо было? – спросила я у отчима, входя в квартиру.

– Да, Светочка. Только недавно скорая отъехала, – грустно кивнул головой отчим. – Опять был сердечный приступ.