Дмитрий Володихин

Полководцы первых Романовых

Жизнь замечательных людей

Серия биографий

Основана в 1890 году Ф. Павленковым и продолжена в 1933 году М. Горьким

Выпуск

2185

(1985)

© Володихин Д. М., 2023

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2023

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

На переплете — скульптурные изображения царя Михаила Федоровича, князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде, фрагменты картин «Воззвание Минина» К. Маковского (вертикаль) и «Осада Троице-Сергиевой Лавры» В. Верещагина (горизонталь).

Солдат царства

Князь Дмитрий Михайлович Пожарский

Государства похожи на людей. У каждого из них есть свое рождение, детство, юность, старость и смерть. Как и люди, они иногда хворают, а в другое время чувствуют себя превосходно, пышут здоровьем. Как люди они порой оказываются в очень тяжелом положении — нищают, теряют силы, оказываются унижены и побиты, но вот проходит темная полоса и наступает время расцвета, величия, могущества.

Народ, видевший в своей державе мощь, свет и справедливость, не откажется от нее, когда она лежит, растоптанная и окровавленная, в придорожной пыли, жизнь едва теплится в ней, а злой враг торжествует, ожидая скорой ее смерти. Найдутся люди, готовые честно и храбро выйти на бой за спасение своей страны.

России повезло. Она несколько раз проходила через тяжелую, страшную смуту, она едва не погибала, но всякий раз поднимались ее спасители, чтобы дать ей шанс восстановиться в славе и силе.

Дети царства

Две фигуры на Красной площади — Козьма Минин и князь Дмитрий Михайлович Пожарский — напоминают о том, что 400 лет назад Москва оказалась под властью поляков. Тогда наш народ объединился, собрался в ополчение и очистил свою столицу от чужеземцев, а вождями ему в ту пору послужили две личности, чей облик сохранен для потомков в бронзе.

Оба они были сыновьями великого царства. Оба видели, как реют его победные стяги на полях сражений, как возвращаются домой полки победителей[1]. Оба слышали, как разносится жаркий звон от многих сотен храмов. Оба знали, как кипят торги в больших городах, когда привозят туда богатый красный товар. Оба любили свою страну, а потому встали на ее защиту, когда пробил час биться за нее насмерть.

Но избрание двух этих людей на роль спасителей отечества до сих пор окружено ореолом тайны. Мало кто из историков и публицистов отважится сказать: не Минин и не Пожарский должны были прийти с армией под Москву. Не Минину следовало стать главным администратором огромной области, не Пожарскому надлежало стать ее военным вождем.

Мир допетровской Руси предоставлял каждому своему обитателю общественную «ячейку», где тому следовало жить и умереть. Правильным и достойным делом считалось наилучшим образом выполнять обязанности, которые диктовал обычай, господствующий в данной «ячейке», скверным и глупым — выходить за пределы, установленные раз и навсегда.

Так вот, в соответствии с политическим укладом той эпохи водить армии и управлять областями считалось обязанностью высшей аристократии. Еще, может быть, верхушки чиновничества — дьяков. Более никому не позволялось заниматься чем-либо подобным. Минин же не относился ни к первым, ни ко вторым. Он вышел из провинциальных «торговых людей». Пожарский, хоть и мог назвать среди своих предков великих князей владимирских, никак не дотягивал до уровня высшей знати. Он и до чинов-то великих не дослужился.

Проще говоря, Россия тех лет располагала множеством людей, чье положение можно перевести на язык современных понятий как «генералы», «маршалы», «министры», «финансовые тузы». На рассвете XVII века русские не пользовались такими словами, но суть та же. И при наличии всех этих высокопоставленных персон Москву освободили, условно говоря, полковник и хозяин мясной лавки.

Почему?

Причина тут самая неприятная: Смута разрушила русское общество до самого основания. Оно перестало представлять собой систему, потеряло единство и порядок. Более того, целые общественные слои утратили ум и волю, необходимые для выполнения их традиционной работы. Те, кому следовало выходить с полками и бить врага, переходили на неприятельскую сторону. Те, кому надлежало оберегать закон, первыми нарушали его. Те, кто обязан был защищать Церковь и веру, отворачивались и от первого, и от второго…

Самобытный русский государственный строй рухнул. Порча коснулась всех и вся. Притом в худшее состояние пришла именно высшая знать. Ее своеволие и корыстолюбие чуть не погубили страну.

В таких условиях и появились на исторической сцене «полковник» рука об руку с «хозяином мясной лавки». Дело преодоления Смуты потребовало от них покинуть естественные, от рождения полученные «ячейки» и занять совершенно другие, вернее сказать, чужие.

На исходе 1610 года Россия столь глубоко погрузилась в пучину бедствий, что все способы спасения, исходившие от старого порядка, оказались исчерпанными. Земское освободительное движение, родившееся на руинах царства, было чем-то доселе невиданным.

Вот и вождями его оказались люди, сумевшие в чрезвычайных обстоятельствах скинуть весь свой прежний общественный опыт, как змея скидывает старую кожу, когда под ней появляется новая. Они действовали не так, как учила их вся предыдущая жизнь. Они взялись за дело, к которому в условиях неразрушенного государственного строя их не подпустили бы ни при каких обстоятельствах.

Но именно это и оказалось спасительным.

Величие Минина и Пожарского в том и заключается, что они приняли терновый венец земского освободительного дела, когда от него отказались все, кто обязан был его нести.

Юность воителя

Дмитрий Михайлович Пожарский родился осенью 1577-го или 1578 года. Крестили его именем Козьма — в честь древнего проповедника и лекаря-бессребреника{1}. День поминовения святых врачевателей и чудотворцев Космы (Козьмы) и Дамиана приходится на 1 ноября[2]. Около этого времени Дмитрий Михайлович и появился на свет.

Имя Козьма в ту пору — весьма редкое и даже несколько неудобное для дворянина, или вернее, для «служилого человека по отечеству», как тогда говорили. Детям государевых служильцев чаще давали иные имена: Федор, Василий, Иван, Андрей, Петр, Дмитрий, Григорий, Юрий. Семен, Михаил… За экзотического Козьму мальчика задразнили бы до умопомрачения. Зваться Козьмой для человека его круга неудобно, почти неприлично. Поэтому всю жизнь он носил не крестильное имя, а прозвище Дмитрий.

Святой Димитрий Солунский пользовался большим почитанием на Руси и считался вполне «дворянским» святым. К тому же память его отмечается 26 октября. Как бы не в этот день родился мальчик,