и ум царя, но презирала его за происхождение. Годуновы — хотя и старинная боярская семья, а все же стоявшая относительно невысоко по знатности. Родословием Годуновы уступали слишком многим. А в России был заведен порядок, согласно которому аристократия делила власть над страной с монархом. Ее мнение значило очень много.

На протяжении всего царствования Борис Федорович старается ладить со знатью, не восстанавливать ее против себя и своей родни, но с некоторыми родами жестоко враждовал.

В целом обстоятельства его правления неудачны. Несколько лет неурожая приводят к страшному голоду. Дороги страны наполняются нищими. Люди гибнут в массовом порядке. Относительно недалеко от Москвы разбойничает бунтовская армия Хлопка Косолапа, и разбить ее удается с большим трудом.

Наконец, в 1604 году в пределы Московского государства входит с отрядом наемников некий авантюрист, именующий себя царевичем Дмитрием, братом Федора Ивановича и, следовательно, законным наследником престола. Все враги Годуновых моментально обретают надежду на их крушение.

Лжедмитрий упорно боролся с армией Бориса Годунова, законного царя. В разгар этой борьбы Борис Федорович умер, оставив после себя наследника — Федора. Его мало кто поддержал.

Появление «чудом спасшегося» царевича, идущего забирать «родительский престол», смутило многих. Ведь Борис Годунов был не «природным» государем, а избранным. Его сын Федор, если бы ему довелось править, считался бы куда более «твердым» и «правильным» государем, так как был бы вторым в династии и, следовательно, государем по крови. Но престол ему достался всего на несколько недель.

Недовольство знатных родов, угнетенных при Борисе Годунове, недовольство голодных и разоренных крестьян да еще активная помощь со стороны поляков и литовцев позволяли самозванцу восстанавливать свои силы даже после тяжелых поражений. Теперь же ему противостоял не матерый политик Борис Годунов, а всеми брошенный юноша. С такой мощью молодой неопытный сын Бориса Годунова справиться, конечно, не мог.

Москва открыла ворота Лжедмитрию I, российские воеводы перешли на его сторону, прежние недоброжелатели присягнули ему на верность. Федор, наследник престола, был убит. Так завершился первый акт Великой смуты.

В страшную годину воцарения самозванца Пожарский еще малозаметен. Он еще пребывает на задворках большой политики.

Предполагают, что при Борисе Годунове он участвовал в походе против первого самозванца. Допускают даже, что Дмитрий Михайлович бился в большом сражении при Добрыничах с армией Лжедмитрия I. Однако отправка его в поход сомнительна: Пожарский всего-навсего незадолго до кампании против самозванца получил жалованье и купил хорошего коня. Возможно, на этом коне он ездил сражаться с неприятелем, а возможно… не ездил. Свидетельства источников смутны. Сохранились списки должностных лиц воинства, отправленного против Лжедмитрия I. Имени Пожарского там нет. Значит, даже если князь ходил на самозванцеву рать, никаких командных должностей не занимал. Не был ни воинским головою, ни тем более воеводой.

Неотвратимо приближавшийся к Москве призрачный «царевич» не испытывал к молодому царедворцу злых чувств. Для игры, которую он вел, Пожарские вряд ли могли считаться серьезными фигурами… В лучшем случае — пешки. А какой с пешек спрос? Когда Борис Федорович умер, а Лжедмитрий I воцарился на Москве, ни сам Дмитрий Михайлович, ни род его не пострадали.

Для биографии князя Дмитрия Пожарского важнее другое: он начинал карьеру при незыблемом порядке. А теперь на его глазах этот порядок начал распадаться. Политический строй Московского государства обладал колоссальной прочностью и сопротивляемостью к внешним воздействиям. Но Смута начиналась изнутри. Самозванец, ставший русским царем, хотя и получал поддержку поляков, а все же ничего не сумел бы совершить в России, если бы не внутренняя трещина, легшая поперек государственного устройства.

Лжедмитрий I вошел в Москву.

После воцарения этого сомнительного монарха Дмитрий Михайлович остается при дворе. Он исполняет обязанности стольника.

Современный историк, изучающий биографию князя Пожарского, за весь период с конца 1604 года по лето 1606-го располагает всего-навсего двумя краткими известиями. Весной 1606 года Пожарский вершил свою придворную службу у Лжедмитрия I на пирах. Дмитрий Михайлович присутствовал на свадебных торжествах самозванца, когда Расстрига венчался с Мариной Мнишек, а также при встрече ее отца, Юрия Мнишка.

Всё.

Негусто…

Какие тут сделаешь выводы?

Неизвестно, был ли князь Пожарский столь уж верен Лжедмитрию I. Позднее Дмитрия Михайловича жаловал новый государь — Василий Шуйский. А он пришел к власти в мае 1606-го путем вооруженного переворота, когда самозванец был убит. Как знать, не стал ли Пожарский одним из участников майского восстания, похоронившего Расстригу?

Но это домыслы, гипотезы.

А вот правда: если и не оказался князь среди восставших, на добром имени его все равно пятен нет.

Прежде всего, бо́льшая часть русского общества приняла Расстригу как царевича Дмитрия, действительного сына царского. Это для наших современников он Лжедмитрий. А тогда подавляющее большинство русских восприняло историю с его чудесным «воскрешением» и восшествием на престол как восстановление правды самим Господом. Эйфорическое отношение к «государю Дмитрию Ивановичу» продержалось довольно долго. Отрезвление наступило не скоро и не у всех.

Но терпеть поляков в Москве и служить царице-польке, да еще и католичке, не стали. Лжедмитрий пал, воцарился Шуйский. Для князя Пожарского правление этого государя — время успехов и побед. Щедрое время.

В годы царствования Василия Ивановича — 1606–1610-й — Дмитрий Михайлович наконец-то выбился на воеводский пост. По понятиям послепетровской России — вышел по должности в «генералы», оставаясь по чину «полковником». Но прежде его испытали ответственным боевым поручением.

Осенью 1606 года к Москве подступили с юга войска Ивана Болотникова, именовавшего себя «воеводой царевича Димитрия». С ним шли отряды Истомы Пашкова — вождя тульского дворянства, Прокофия Ляпунова с рязанцами, а также других повстанческих военачальников. Судьба столицы и самого царя висела на волоске. В той грозной ситуации князю Пожарскому доверили пост воинского головы.

Об этом назначении документы сообщают следующее: «за Москвою рекою противу воров» царь велел встать армии во главе с князьями Михаилом Васильевичем Скопиным-Шуйским, Андреем Васильевичем Голицыным и Борисом Петровичем Татевым. В ту пору «с ворами бои были ежеденные под Даниловским и за Яузою»… Очевидно, оборонительная операция носила маневренный характер. То и дело требовалось бросать отряды лояльных войск навстречу неприятелю, рвущемуся в Москву с разных направлений. Следовательно, очень многое зависело от младших командиров — от тех, кого ставили во главе подобных отрядов. Их личная отвага, преданность государю и умение действовать самостоятельно могли решить исход боя. Среди таких младших командиров — воинских голов — появляется имя Дмитрия Михайловича Пожарского{7}.

Тогда Москва впервые стала для него театром военных действий…

Болотникова счастливо одолели. Царские воеводы проявили твердость, к тому же Истома Пашков с Прокофием Ляпуновым перешли на сторону правительства. В итоге полки Болотникова потерпели двойное поражение — у Коломенского, а потом под деревней Заборье. На следующий год его бунтовской армии пришел конец.

Неизвестно, участвовал