День национального единства – достаточно новый праздник, однако отмечается он в связи с событием, которое уже давно считается одним из важнейших в истории Отечества, – с освобождением Москвы от поляков. Неудивительно, что 1612 год успел обрасти мифами. Вот некоторые из них.

Миф первый. Россия победила, конечно, в борьбе с извечным врагом – Западом, который спит и видит, как бы нас «извести».

Миф второй. Наша страна принципиально не хотела становиться Европой и поэтому отвергла на своем троне и Лжедмитрия I, и Владислава, и всех прочих европейских (или европеизированных, или претендовавших стать таковыми) претендентов на корону Московского царства.

Миф третий. При этом победила Россия, созданная Иваном Грозным. Смута – это результат ослабления страны без «сильной руки» Грозного царя и его опричников. «Если бы Иван Грозный дорезал до конца пять боярских родов, не было бы никакой Смуты», – это еще Сталин говорил. Ну, «не дорезал» – это сталинистам простительно, у них такого, чтобы «не мало» стреляли и сажали, по-моему, вообще не бывает, но применительно к Смутному времени многие отнюдь не глупые и не просталински настроенные люди и сегодня так думают.

С третьим мифом тесно связан миф четвертый, на мой взгляд, самый гнусный и омерзительный миф нашей истории: свобода вредна России в принципе. Одно из последних по времени высказываний, озвучивших этот миф, – заявление в июне 2012 г. известного «борца за несвободу» (определение, данное людям таких взглядов Евгением Евтушенко) Михаила Антонова. Вот дословно текст этого заявления: «Носителем этой мощи (централизованного государства) была именно номенклатура – величайшее российское ноу-хау, позволявшее на протяжении почти всей нашей истории… мобилизовать все ресурсы на решение тех задач, которые в данный момент становились судьбоносными… Единство, нераздельность власти – это основа русской государственности, отступление от которой почти всегда приводило к разорению, а то и к распаду страны»[1]. В общем, по-моему, все понятно: стоит ослабить железную хватку, как страна распадается. Вот и в Смуту, по Антонову (если рассуждать логически), отступление от самодержавия привело Россию на грань гибели.

Однако все эти мифы, мягко говоря, не соответствуют действительности.

В Смутное время Россия вступила практически в том виде, в каком была создана Иваном Грозным. Крайности «опричного» террора с его смертью прекратились, однако принципиально система не менялась до самого 1610 г., когда наступил ее полный крах. Чтобы понять это, необходимо ответить на ряд вопросов.

Какое государство и с чьей помощью создал Иван Грозный? На чем оно «стояло»? Чем вошло в историю? Кто на самом деле одерживал победы и спасал страну от поражений при Грозном и после него?

И более важные вопросы: сильно ли страна, вошедшая в 1604 г. в Смуту, отличалась от той страны, которую Иван Грозный оставил своим преемникам двадцатью годами раньше? Ускорило или замедлило правление Ивана Грозного наступление Смуты? И вообще, была бы она без него?

И, наконец, вопрос вопросов: что вообще привело к Смуте – следование принципу «единства и нераздельности власти» или, напротив, отступление от этого принципа?

Так вот, выскажу свое мнение, и можете не соглашаться: ответ на эти вопросы не оставляет от мифа о полезности для нашей страны деспотизма («единства, нераздельности власти») камня на камне.

Далее, утверждение о победе над «извечным врагом – Западом» также не выдерживает критики хотя бы потому, что Запад тогда (и много веков потом) не был единым, согласованно действующим целым. Тут тоже имеется много вопросов. Кто и с кем боролся тогда в Европе? Кого, когда и как поддерживала Россия? И всегда ли она поддерживала одних и тех же? И почему? Зачем Антоний Поссевин приезжал к Грозному царю? Кто и что не простил Борису Годунову и Лжедмитрию I?

Как происходили все события Смутного времени, через какие перипетии пришлось пройти нашей стране на пути от доопричного благополучия через начало гибели страны в годы Большого террора 1564–1584 гг., через кровавую трясину Смуты к Возрождению и к обновлению – об этом рассказывает предлагаемая книга.

Как-то так в последние годы в нашей исторической науке стало принято считать, что Россия – Московия от момента своего основания (XIV–XV века) была азиатской по своей социально-политической организации страной. В Европу наша страна вошла только в XVII–XVIII вв. (тут мнения расходятся – то ли при первых Романовых, то ли при Петре I, то ли при Екатерине II).

Известный историк А.Л. Янов, однако, доказывает, что Россия изначально была Европой, называя период от 1480-го (свержение ига Золотой Орды) до 1560 г. (поворот Ивана Грозного к Опричнине, который этот автор определяет как «самодержавную революцию», хотя, на мой взгляд, правильнее говорить о «самодержавной контрреволюции») «европейским столетием России»[2].

В то же время А. Янов весьма негативно относится к евразийству – и имеет для этого серьезные основания. Идеология евразийства (я говорю не о таких уродливо-трагикомических личностях, как А.Г. Дугин, но о куда более приличных евразийцах 1920—30-х гг. и Л.Н. Гумилеве) являлась до предела антизападной, антилиберальной и тоталитарной. Я не буду тут повторяться – позиция всех этих авторов достаточно хорошо известна.

Однако и противники евразийства не желали видеть в нем ничего, кроме Чингисхана и «свирепой диктатуры со сгибанием всех инакомыслящих в бараний рог»[3]. Несомненно, что эта черта в евразийстве присутствует и подлежит однозначному отрицанию, но нет ли тут опасности «выплеснуть с водой и ребенка»? В евразийстве есть положение, которое я лично считаю абсолютно правильным, которого не хотят видеть критики евразийцев, – представление о России как об органическом единстве восточных славян и населения (преимущественно тюркского) Великой Степи. И это положение евразийства отнюдь не противоречит ни либеральным и демократическим ценностям, ни интеграции России в Европу.

Помимо России, в Евразийское пространство входят, как принято считать, восточнославянские Украина (без Галичины) и Белоруссия и степные Казахстан и Киргизстан. Так вот, практически все эти территории и их народы (вернее, их предков…) объединило Русско-Кипчакское полицентрическое государство Владимира Мономаха[4]. Оно было евразийским, но оно однозначно было и европейским. И оно не было имперским: победив в долгой войне половцев-кипчаков, Мономах не стал порабощать их и унижать, но предложил отношения партнерства и симбиоза.