Хотя… разве можно раскрыть чужую тайну?

Два года назад Шеннон пыталась сказать Луке правду, но только обожглась об его недоверие. Лука безоговорочно считал, что застал ее на месте преступления. Приведенная в беспорядок кровать говорила о многом. Упаковка презервативов говорила еще больше. Сам факт, что Шеннон посмела перекинуть вину на кого-то другого, послужил окончательным преступлением в его глазах.

Чем быстрее Шеннон исчезнет с его орбиты, тем лучше будет для них обоих. Ясно как божий день, что Лука владеет собой ничуть не лучше самой Шеннон.

– О, Кейра, – вздохнула она. – Помоги мне, сестренка, поскорее выздоравливай, и тогда я улечу отсюда в Лондон на первом же самолете.

А вот у Анджело уже нет шанса выздороветь…

Это нечестно. Он нравился Шеннон. Впрочем, Анджело нравился всем. Но никто не любил его больше, чем Лука… Сердце Шеннон сжалось от боли: она вдруг поняла, почему его поведение сегодня было таким странным.

Раскаяние захлестнуло ее. Ну почему она не подумала об этом раньше?

Шеннон ощутила болезненный порыв пойти и утешить его. Но… Она устало вздохнула, зная, что сочувствие – самая последняя вещь, которой ждет от нее Лука.

Секс – другое дело. Лука никогда не скрывал, что воспринимает секс как панацею от всех бед и неприятностей.

Шеннон положила пижаму на кровать, сняла одежду и пошла в ванную, чтобы принять душ.

Первое, что она услышала, был звук льющейся воды в соседней ванной комнате. И сразу в мозгу возник образ обнаженного мужчины с широкими, загорелыми плечами, золотистым от загара торсом и стройными мускулистыми ногами.

Включив душ, она усилием воли заставила себя не думать о том, что происходит за стеной.

Какое счастье лечь на прохладные простыни, натянуть одеяло на голову и отгородиться от всего мира! Завтра я уеду и сниму номер в гостинице, решила Шеннон и провалилась в сон.

Среди ночи Шеннон проснулась и вскрикнула от боли. Она скорчилась на кровати, отпихнула одеяло и потянулась к икре. Застонав, начала тереть рукой сведенный судорогой мускул.

Ее глаза мучительно всматривались в темноту спальни в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь.

Икру скрутило еще сильней. Шеннон соскочила с кровати и упала на полированный пол, извиваясь, как раненое животное.

Никогда раньше у нее не было судорог, поэтому она не имела ни малейшего понятия, как облегчить боль. Она попыталась встряхнуть больной ногой, затем снова потереть ее, но встряхивание только вынудило ее заскрежетать зубами. В полном отчаянии она поднялась, чтобы добраться до ванной. Но как только перенесла вес на больную ногу, спазм стал настолько невыносимым, что она опять упала на пол с пронзительным воплем.

Неожиданно дверь в спальню распахнулась, и свет из коридора проник в комнату.

– Какого черта? – раздался резкий, требовательный голос.

– Судорога, – застонала она.

Луке не надо было повторять дважды. В два шага он преодолел расстояние от двери до распростертой на полу Шеннон, опустился на колени, схватил больную ногу своими жесткими пальцами и начал разминать сведенную судорогой мышцу с такой силой, что Шеннон задрожала от боли.

– Я ждал чего-нибудь подобного, – произнес он, не обращая внимания на ее крики протеста. Когда в последний раз ты что-нибудь пила? Ты, должно быть, обезвожена. Вот бестолковая!

Бестолковая или нет, у нее посыпались искры из глаз и хлынули слезы.

– Больно! – кричала она снова и снова, стуча по полу кулаком.

Тем не менее эта пытка чудесным образом начала облегчать боль. На лбу у Шеннон выступил холодный пот.

– А-а-а! – вырвалось у нее. – Это ужасно!

Но Лука не слушал. Его лицо было напряжено от гнева. Он снял с кровати легкое стеганое одеяло и завернул в него дрожащее тело Шеннон. Потом поднял ее на руки и прошел через холл на кухню, где посадил девушку на стул.

Шеннон сидела, кутаясь в одеяло, и наблюдала, как Лука открывает дверцу холодильника. Секундой позже он поставил на стол чистый стакан и бутылку минеральной воды.

– Пей, – скомандовал он.

Шеннон открыла бутылку и, не обращая внимания на стакан, начала пить прямо из горлышка.

Ледяная вода была как нектар для ее пересохшего рта и горящего горла. Выпив полбутылки, она откинулась на спинку стула и закрыла глаза, пытаясь осознать, что же произошло. Голова пульсировала после перенесенного напряжения, и она чувствовала себя такой уставшей, что могла заснуть прямо не сходя с места.

– Извини, я разбудила тебя, – пробормотала она.

– Я не спал, – ответил Лука, и по его тону она поняла, что он без сна лежал в кровати, думая о брате.

Ее сердце переворачивалось от чувства сострадания. Хотелось протянуть руку и мягко прикоснуться к нему, сказать слова, которые могли бы как-то облегчить его горе. Но слова утешения не шли на ум, а упоминать имя Анджело она не смела, потому что это приводило Луку в ярость. Да и не тот она человек, кому он мог бы доверить свою Душу А когда-то у Луки не было от нее секретов…

– Пей.

Ресницы Шеннон затрепетали. Подняв голову, она увидела, что Лука смотрит на нее. Его глаза были темные, как уголь, красивые и страстные, в них так и хотелось утонуть…

Шеннон поспешно отвела взгляд, чтобы не позволить чувствам возобладать над разумом.

Схватив бутылку, она выпила еще, надеясь, что холодная вода остудит нахлынувший жар. Ей не хотелось думать о том, каким человеком был Лука два года назад. Теперь все изменилось, и надо продолжать жить дальше, без него.

Сейчас Лука стоит рядом, но этот факт вовсе не означает, что так уж необходимо вызывать в памяти воспоминания о прекрасном мужском теле под коротким, наспех накинутым халатом. Лука привык думать только о сексе, а для Шеннон важны и другие ценности дружба, взаимоуважение, забота и внимание. Когда-нибудь ей непременно встретится мужчина, способный на серьезные чувства и отношения. Когда-нибудь…

Единственное освещение в кухне исходило от светильников, расположенных на стене. Все тонуло в мягком полумраке. И было тихо, так тихо, что ей казалось, будто она слышит биение сердца Луки.

Или это ее сердце так неровно и гулко стучит?

То, что Лука стоял так близко от нее, давило на мозг, не позволяло мыслить здраво.

Сделав еще один глоток воды, Шеннон отвела взгляд от Луки, но это не помогло. Ей было ни к чему смотреть на Луку, она слишком хорошо помнила его. Помнила каждый сантиметр великолепного тела, форму каждого позвонка на длинной, гибкой спине. Она знала чудесное ощущение от его атласной кожи под своими пальцами, знала, какой упругий у него живот, какие тугие мускулы на ягодицах…