– Мы продолжим путь… – медленно повторила Тала. – А как же вы, милорд?

– Меня с вами не будет, – сказал он.

Она выпрямилась в седле, внимательно глядя на него. Базел снял с пальца перстень, и она приняла его без возражений. Он выудил из сумки кусок пергамента и тоже передал Тале.

– Вы уж простите, что я оставляю столько хлопот на вашу долю, Тала, но только слепой не заметит нас троих вместе. Даже верхом Фарма не сможет двигаться быстро. Им и дня не понадобится, чтобы догнать нас, если они догадаются, в каком направлении нас искать. Нам не удастся доставить Фарму в Харграм, если мы не наведем их на ложный след.

– Что вы имеете в виду, милорд?

– Оставьте лошадей при входе в Чаздарк. Привяжите их в лесу в таком месте, чтобы другой человек смог найти его по вашему описанию. Фарма останется с лошадьми. Потом отправляйтесь на городскую площадь и найдите там купца по имени Лудак. – Он не сколько раз повторил это имя, пока Тала не запомнила его как следует: – Покажете ему пергамент и перстень и скажете, что вас послал я. Объясните, как найти Фарму и лошадей, и скажете, что я велел доставить вас к моему отцу. – Он посмотрел в ее глаза, блестевшие в лунном свете. – Передайте ему, что последняя служба окупает все, но что я буду следить за ним. И горе ему, если он захочет меня обмануть.

– К-кто этот Лудак? – очень тихо спросила Тала.

– Лучше вам не знать лишнего. Если он заподозрит, что известен вам не только как купец, иногда промышляющий контрабандой, он может понадеяться, что Чернаж меня сцапает, и, чего доброго, перережет вам глотки.

Тала побледнела, а Базел ухмыльнулся:

– Спокойно! Лудак знает, что меня голыми руками не возьмешь и я достану его и со дна морского. Он поможет вам добраться до Харграма. Главное, поменьше глядите вокруг себя, чтобы не узнать, чего вам знать не полагается. Понятно?

– Да, милорд. – Он начал было отворачиваться, но она схватила его за плечо: – Это я понимаю, милорд, но вот чего я не понимаю, так это почему вы не едете с нами. Если этот Лудак может доставить в Харграм нас, то почему он не может доставить туда и вас?

– Поскольку я немного побольше, чем вы, меня несколько труднее спрятать.

– Это не причина, – возразила она, и Базел пожал плечами:

– Ну, если уж вам так надо знать, я отправлюсь на запад. Пусть Чернаж думает, что вы и Фарма все еще со мной.

– Но… но они схватят вас, милорд. Лучше поезжайте с нами. Пожалуйста!

– Не могу, – мягко ответил он. – Я уже нарушил обязательства заложника и не могу появиться дома, не развязав войны. И пока поиски будут вестись на западе, они не станут проверять купеческие повозки, следующие на восток.

– Но они поймают вас! – отчаянно повторила она.

– А может быть, и нет, – со смешком возразил он. – А если однажды стая Кровавых Мечей попытается взять Конокрада в чистом поле… ну что ж, пусть попробует.

Базел быстро продвигался через высокую, по пояс, траву, и тени позади него постепенно удлинялись. Его лошадь с поклажей оставила попытки идти спокойным шагом и во время нечастых остановок поглядывала на него с упреком.

Базел ухмыльнулся при этой мысли, несмотря на неослабевающее ощущение где-то между лопатками, что кто-то идет по его следу. При дневном свете лошадь уже не казалась столь неприглядной. В ней даже явно была какая-то частица крови линии Сотойи, правда, нетренированный взгляд не смог бы этого обнаружить. Он взял ее себе, потому что это был лучший экземпляр из всех трех. Если отчаянная ситуация вынудит его продолжить путь верхом, она сможет скакать быстрее и продержится дольше, чем другие две.

Конечно, никакая нормальная лошадь не протянет долго, неся его на себе. Градани Конокрада в полном боевом снаряжении может нести только чистокровный скакун Сотойи, а попытка украсть такого волшебно рожденного коня, тем более укротить его, могла стоить жизни любому градани.

Он приостановился, отвернувшись от заходящего солнца и глядя на восток. Он хотел, чтобы люди Чернажа преследовали его, а не женщин. Только слепой мог не заметить протоптанный им в высокой траве проход, а Кровавые Мечи, в отличие от него, были достаточно низкорослыми, чтобы пользоваться верховыми лошадьми. Базел на своих двоих мог задать скорость, уступающую лишь регулярной сотойской кавалерии, но достаточное количество верховых могли загнать и его.

Эта мысль усилила ощущение щекотки между лопатками. Уши его медленно шевелились, а в желудке громко бурчало от голода, но он не обращал на это внимания. Большую часть съестных припасов, полученных от Терла, он оставил Тале, потому что женщины не умели находить пропитание на местности, довольствоваться тем, что предоставляла природа. Ему очень хотелось надеяться, что они благополучно добрались до Лудака, но он постарался не останавливаться на этой мысли, ибо она была бесполезной. Теперь он ничем не мог им помочь, и у него были собственные заботы.

Базел фыркнул, сосредоточился, его заостренные уши чутко замерли. Три черных точки появились на гребне холма далеко позади него. Он напряг зрение, жалея, что под рукой нет подзорной трубы, хотя особенной нужды в ней и не было. Сосчитать их он мог и невооруженным глазом, а причиной для их появления здесь могло быть только одно.

Он обернулся на запад, его уши медленно поднялись. Рваная полоса ивовых зарослей окаймляла извивающуюся речку примерно в миле перед ним, и он кивнул. Если эти ребята хотят его поймать, невежливо было бы им в этом отказать.

* * *

Солнце закатилось, но его последние лучи еще мерцали на горизонте. Небо было цвета темно-синего пепла. Базел мрачно улыбался: он слышал звук приближавшейся погони. Он лежал в высокой траве с арбалетом наизготове. Среди градани было мало лучников. Их сложение и темперамент располагали скорее к рукопашной. Конокрады северного Харграма были исключением. Во время их рейдов на Равнину Ветров им приходилось сталкиваться с несравненными лучниками кавалерии Сотойи, и князь Бахнак потратил немало усилий, чтобы научить своих солдат давать достойный отпор.

Харграм не мог ничего противопоставить составному луку Сотойи, но противник все же уважал харграмские самострелы и арбалеты. Конокрад мог взвести самострел и даже арбалет при помощи простой козьей ножки, тогда как обычной человеческой руке для этой цели нужна была арбалетная лебедка. В скорости стрельбы они уступали сотойским лучникам, но превосходили всех других арбалетчиков, а стрела харграмского арбалета с боевым наконечником пробивала даже нагрудную броню сотойских всадников.

Совсем недавно те же арбалеты, а также пики и алебарды пехоты Бахнака сеяли панику в рядах отрядов Навахка и союзников князя Чернажа, и то же самое Базел собирался сделать с теми, кто намеревался его схватить.

Перестук копыт звучал совсем близко. Базел встал на колени, стараясь, чтобы его голова не возвышалась над уровнем травы. Лежа перезаряжать арбалет неудобно, даже для него. Он тщательно выбрал позицию. Силуэты его противников будут выделяться на фоне вечернего неба, сам же он терялся в темноте. Он выстрелит и спрячется в траве, а они даже не успеют понять, что на них напали. Конечно, если они замрут на месте, то заметят его, когда он поднимется, чтобы снять второго всадника, так что для третьего выстрела времени не будет. Но он не побоится схватиться один на один с конным Кровавым Мечом…