— Он не папа? — удивилась Айви.

— Нет, милая, он мальчик, а не папа.

Но Айви решила иначе.

— Он папа!

Гаррет обменялся взглядом с Меган, и они улыбнулись друг другу. Разве можно объяснить маленькому ребенку, что Папа Хо кастрирован и у него не может быть потомства?

— Хочешь его погладить? — спросил Гаррет Айви.

Она кивнула, и он объяснил ей, как это нужно делать, но она уже все знала. Наверное, ее дядя Тэннер уже показывал ей лошадей. Айви гладила Папу Хо по шее осторожно, и это было правильно. Некоторых лошадей пугают резкие движения. Но Папа Хо был не из их числа. Ему нравилось, когда его ласкали. Гладя его, Айви называла его «папочкой», и Гаррет подумал о мерзавце, который бросил Меган и отказался от такой чудесной дочки. Он не собирался упоминать о Ниле в присутствии Айви, но это не помешало ему сказать правду о себе.

— Я никогда не встречался со своим отцом.

Повернувшись, Меган посмотрела на него:

— Ни разу?

— Нет. Он был студентом колледжа в Оклахоме, который находился неподалеку от того места, где жила моя мать. Они встречались примерно год, но, когда она забеременела, он не захотел принимать никакого участия в жизни ребенка. Вскоре он покинул город, и она больше никогда его не видела.

— Она знала, куда он уехал?

Гаррет покачал головой:

— Она не пыталась его разыскать, но предположила, что он перевелся в другой колледж. Трудно сказать, где он сейчас, женат ли он и есть ли у него дети, но мне это безразлично. Я не желаю его знать.

— Я вас понимаю. — Меган нахмурилась. — Думаете, ваша мать его любила?

— Понятия не имею. Она никогда об этом не говорила, а я не спрашивал.

— Моя мать любила моего отца намного больше, чем следовало. После развода она долго плакала. Даже много лет спустя она хотела, чтобы он к ней вернулся. — Немного помедлив, она добавила: — Думаю, ее отчаяние повлияло на мою привязанность к Нилу, которая толкнула меня на безумный поступок.

Гаррету хотелось узнать больше о ее отношениях с Нилом, но он не стал ее расспрашивать из‑за Айви, которую все еще держал на руках. Малышка перестала гладить лошадь и положила голову ему на плечо. Меган посмотрела на них с нежной улыбкой, от которой у него защемило сердце.

— Почему вы оказались в приемной семье? — спросила она мгновение спустя.

— Когда я был подростком, моя мать тяжело болела и временами не могла обо мне заботиться, — спокойно ответил Гаррет, опуская подробности. Он не собирался говорить ей о том, что его много лет преследовал страх того, что его мать умрет.

— Надеюсь, сейчас она в порядке?

— У нее аутоиммунная болезнь, которая обостряется время от времени. В данный момент она хорошо себя чувствует.

— Она живет вместе с вами?

— Нет, в пентхаусе моего отеля. Ей там нравится. — Он нахмурился. — Мне не следовало рассказывать вам этого о ней.

— Почему? Вас беспокоит, что я могу с ней связаться? Обещаю, что не стану этого делать. Вы уже передали ей мои слова благодарности?

— Пока нет. Я это сделаю по возвращении из следующей поездки.

— Хорошо. Я искренне хочу, чтобы ваша мать знала, как я ей благодарна за помощь.

— Я знаю, — ответил он и, боясь, что может не удержаться и поделиться с ней подробностями личного характера, сменил тему. — Вы уже решили, будете ли вы снова ездить верхом?

— Я все еще над этим думаю.

— Если вы решитесь, вам следует выбрать Папу Хо. Вы уже установили с ним контакт, да и вообще он добрый старичок. Его здесь предлагают всем тем, кто давно не ездил верхом или только начинает.

— Мне было приятно это узнать, потому что, если бы я решилась прокатиться, я бы выбрала его. — Меган посмотрела на притихшую Айви: — Она выглядит довольной.

— Да, — ответил он и в который раз напомнил себе, что ему не следует привязываться к дочке Меган. — Полагаю, вам лучше забрать ее у меня сейчас, пока она не уснула.

Передав малышку Меган, Гаррет тут же ощутил нехватку тепла ее маленького тельца и понял, что не хочет, чтобы они уезжали.

Это его напугало, и он направился к выходу, давая Меган понять, что их совместная экскурсия по конюшне окончена. К тому моменту, когда они дошли до стоянки, Айви уснула.

— Она спит, — сказал Гаррет.

Меган кивнула:

— Было бы здорово, если бы она также спокойно засыпала, когда ее укладывают на ночь. Если она при этом находится не в своей кроватке в доме Тэннера и Кэнди, она плачет. Я живу у них в гостевом домике, но Айви ко мне еще не перебралась. — Усадив малышку в детское кресло, Меган застегнула ремни. — Я прихожу в их дом каждый вечер, укладываю ее спать и читаю ей сказку.

Гаррет посмотрел на Айви:

— Она настоящий ангелочек.

— Это точно, — улыбнулась Меган. — Спасибо вам за то, что провели с нами время. Это много значит для Айви и для меня.

Вот черт. Их прощание становится слишком сентиментальным.

— Будьте осторожнее на дороге, — сказал он.

Снова кивнув, Меган села за руль и завела мотор. Когда она уехала, Гаррета охватило щемящее чувство, которое он совсем не хотел испытывать.

Вернувшись из следующей поездки, Гаррет сразу отправился в пентхаус своей матери. Из его окон открывался вид на океан. В комнатах всюду были безделушки вроде ароматизированных свечей, полированных камней, стеклянных фигурок в виде драконов, единорогов и прочих сказочных существ. Она придерживалась старых шайенских обычаев и в то же время проявляла интерес к сверхъестественному.

У его матери были черные с проседью волосы, точеные скулы и карие глаза. Ей было всего пятьдесят лет, но на ее лице уже залегли глубокие морщины. Хроническая болезнь с годами подтачивала ее, что не могло не отразиться на ее внешности.

— Как у тебя дела, мама? — спросил он, садясь рядом с ней на диван винного цвета.

— Хорошо, — мягко улыбнулась она. — Я по тебе скучала, пока ты был в отъезде, сынок. Ты, наверное, устал. В последнее время ты был очень занят.

Гаррет пожал плечами:

— Я все время занят.

— Я знаю, но в последнее время у тебя было больше дел, чем обычно.

— Главное, что теперь я дома и смогу заняться делами, которые накопились здесь в мое отсутствие.

— Меган уже начала работать в конюшне?

Внутри у Гаррета все сжалось. Во время своей поездки он часто думал о ней и ее дочке.

— Да. Уже третью неделю.

— Третью неделю? — Глаза его матери расширились. — Почему ты ничего мне не сказал?

— Потому что ты меня не спрашивала. — Поймав на себе ее недоуменный взгляд, он добавил: — Большую часть этого времени меня здесь не было.