кубком о стол чуть громче, чем обычно. Патрик, сделав страшные глаза, взглянул на Мартина, а тот, в свою очередь, переадресовал взгляд Шону. Рыцарь Сентября же, слегка приподняв брови, поинтересовался:

— А Браннан знает?

— Разумеется.

— И как он воспринял эту поразительную новость?

Фиахна рассмеялся.

— О-о-о, он был очень зол! Но бесы с ним, этот парень с детства слыл вспыльчивым, как лесной пожар. Сейчас я хочу знать, что скажет Каллахан.

Командир встал и, поколебавшись всего мгновение, склонил голову перед Фиахной. Бусины в его волосах звякнули друг об друга.

— Рассчитываю на твою мудрость, дядя.

Шон, не удержавшись, прыснул в кулак, но быстро взял себя в руки. Кажется, мудрость была именно тем, чего Фиахне всегда недоставало.

— Вот и прекрасно! — новоявленный наместник хлопнул в ладоши. — Розмари, дорогая, налей мне ещё вина. Мы непременно должны выпить за здравомыслие. Никто же не будет возражать, если я назначу эту гостеприимную обитель своей временной резиденцией?

Кажется, Патрик очень даже возражал. По тому, как недобро сверкнули его глаза, он готов был во всеуслышание заявить об этом, добавив словечек, которые обычно не употребляют за общим столом. Но Мартин закрыл ему рот рукой.

Фиахна с сомнением посмотрел на потолок и углы, затянутые паутиной.

— Кое-что, конечно, надо будет переделать. И покрасивее обставить мои покои. Сейчас там весьма уныло.

— Я распоряжусь, — сухо сказал Каллахан.

— О, не стоит себя утруждать, дорогой племянник! Я сам всё устрою. Поверь, мне это будет даже в радость. Люблю что-то делать для других, — Фиахна поправил серебряный браслет на руке, любуясь искусной чеканкой. — И кстати… я пригласил в гости Браннана. Нам надо будет кое-что обсудить втроём. Он прибудет сегодня к ужину — как раз успеет на пир. Вот он, между прочим, быстрый парень, не то что некоторые…

Теперь уже Каллахан поймал отчаянный взгляд мастера Патрика и покачал головой:

— Дядя, могу я попросить впредь предупреждать о гостях заранее? Так будет удобнее всем нам.

— Я учту эту просьбу, — Фиахна лучезарно улыбнулся. — Особенно если прекрасная Розмари попросит меня о том же. Что скажешь, Роз? Стоит нам прислушаться к словам моего племянника?

— Д-да, пожалуйста, — еле выдавила девушка, разглядывая трещинки на деревянной поверхности стола. — Д-думаю, это очень-та разумно было бы.

— Значит, быть посему, — Фиахна хлопнул ладонью о стол (Розмари вздрогнула) и повернулся к Шону. — И раз уж Браннан всё равно будет здесь, я спрошу с него за твоё лицо. Мой дорогой сын ничем не заслужил стольких лет позора.

— Папа, оставь! Мы сами разберёмся, — в отчаянии прошипел рыцарь Сентября, но отец его уже не слушал.

Фиахна встал, потянулся, прошёлся вдоль стола, погладил ворона (тот с удовольствием подставил пернатую макушку), потрепал по волосам Келликейт, хлопнул барда по плечу, а потом вдруг достал из кармана монетку и подбросил её в воздух.

— Да, кстати, пока я управляю Неблагим двором, мне понадобится паж… оруженосец… помощник… а, не важно, в общем, всё вместе. Я выбираю тебя, — монетка упала на стол прямо перед Элмериком, и тонкий палец эльфа упёрся барду в грудь. — Если никто не против, конечно.

Но все уже поняли, что спорить с Фиахной бесполезно. Он не услышит и всё равно сделает по-своему.

* * *

— Мне, кажется, или я пропустил что-то важное?… — задрав голову, Джерри в изумлении взирал на высокие белые башни, выросшие на месте мельницы.

— А ты ещё больше по девкам бегай, и вообще всё проспишь! — фыркнул Элмерик, наслаждаясь его замешательством. — Мы теперь живём в королевском замке.

Чудесная серебряная черепица отбрасывала на стены солнечные блики. На самой высокой из башен развевался стяг с белым листом цветущего папоротника на фиолетовом поле — это был герб Фиахны. На башенке поменьше колыхалось другое знамя: белый сокол на чёрном поле. Элмерику хотелось думать, что оно вывешено в честь всего отряда, но, скорее всего, новоявленный регент таким образом чествовал своего племянника, и только. Догадку подтверждало и то, что прямо сейчас брауни прилаживали флаг на третий шпиль, где на белом поле раскинул крылья чёрный ворон — любимая птица Браннана.

Фиахна помнил, что белый цвет в геральдике означает серебро, поэтому и цветущий папоротник, и сокол, и поле, по которому летел ворон, испускали слабое сияние, отливая перламутром. Ночью знамёна наверняка будет видно издалека. А замок всё ещё перестраивался: за утро он уже стал раза в два больше. Интересно, это иллюзия или Фиахна и впрямь поработал с пространством?

— О, ты даже не представляешь, что тут творится! — Келликейт обеими руками придержала капюшон, чтобы его не сорвал ветер. — Элмерик у нас теперь оруженосец эльфийского короля. А Розмари уже почти фаворитка.

— Не короля, а всего лишь наместника, — поправил её бард, но Джерри, казалось, его не слышал.

— Какой ещё, к бесам, король?!

— Говорю же тебе: эльфийский! — Келликейт подробно пересказала ему последние новости, а Элмерик не без ехидства наблюдал, как глаза Джеримэйна расширяются всё больше.

— Ну дела… выходит, наша милашка Роз таки охмурила эльфа? — присвистнул он.

— Да иди ты! — беззлобно фыркнула Розмари.

— Это ещё кто кого охмурил. Вообще-то, это он ей проходу не даёт, — Келликейт поджала губы.

— А тебе что, завидно? — Розмари снова покраснела как мак.

— Но ты же не против его ухаживаний? — уточнил у неё Джерри, уже по-настоящему хмурясь и сжимая кулаки.

Элмерика позабавила его готовность вступиться за подругу, даже если придётся иметь дело с эльфийским королём или наместником. И не важно, что Фиахна этого забияку одним пальцем отделает так, что даже Медб не снилось…

Девушка мотнула головой и приложила ладони к полыхающим щекам.

— Не-а, не против. Вот только не знаю-та, что ж мне с ним делать-та теперича?

Джеримэйн пожал плечами. Мол, раз