Обычно, стремясь объяснить неожиданную и чудесную встречу, мы придаем большое значение судьбе. Мы видим множество удивительных совпадений, как будто нас свела счастливая звезда.

«Любовь с первого взгляда зачастую оказывается обретением „подходящего зеркала“»[5]. Нашему самовосприятию льстит одобрительный взгляд, устремленный на нас: «Этот другой/ая знает, что я действительно хорош/а!» Состояние влюбленности, безусловно, имеет нарциссическое измерение: «Он/а признал/а мои особенности и хочет меня. В ответ я хочу его/ее также пылко».

На самом деле существует разница: хотеть человека потому, что он воспринимает нас как исключительное и уникальное существо (у такого желания — чисто нарциссическая подоплека), и любить кого-то таким, какой он есть. Восторг, испытываемый нами, когда мы обнаруживаем, что любимы и желанны, и настоящая безусловная любовь — это не одно и то же. Речь идет о двух разных типах эмоционального состояния. Но на старте отношений они могут наслаиваться друг на друга.

Поскольку наши чувства одерживают верх над разумом, восторг влюбленности способен порождать ошибки в суждениях. Потребность в любящем и ценящем взгляде, устремленном на нас, перевешивает наше желание замечать недостатки нашего избранника. Не зря же говорят, что любовь слепа. И все же яркие блики на ее поверхности не приводят к полной слепоте. Расхождение между фантазиями и реальностью не остается незамеченным, но оно пока не влияет ни на наши чувства, ни на наше отношение и поведение. На данный момент мы пытаемся избавиться от сомнений, ведь сомневаться в любви означает подвергать себя опасности — вдруг нам придется отказаться от обещанного нам счастья? И меньше всего на свете мы хотим расстаться с чувством эйфории, в которой купаемся с самого начала любовных отношений.

Состояние влюбленности меняет наше восприятие, прежде всего, самих себя, которое несравненно улучшается, но при этом мы также идеализируем образ другого человека. Наше внимание оказывается полностью поглощено любовным чувством, а мышление меняется, ограничиваясь одним лишь ожиданием счастья. Когда мы влюблены по уши, то рассматриваем нашего избранника/цу в качестве единственного источника счастья. Ни о чем больше мы неспособны думать. Какое-то время мы как будто живем вне окружающего мира. Любые занятия, все области жизни, кроме сферы романтических отношений, теряют для нас какой бы то ни было интерес. Они нам мешают, ведь мы целиком хотим посвятить себя зарождающимся отношениям. Все наши усилия направлены на поддержание состояния эйфории. Все будничные дела рассматриваются нами как досадные препятствия, на которые нам приходится тратить драгоценное время.

Отсутствие рядом любимого человека повергает нас в болезненное состояние нехватки. А если сюда добавить еще и физическое влечение, это состояние становится просто невыносимым, поскольку любовь характеризуется не только сильным физическим влечением, но также возможностью продемонстрировать наш потенциал соблазнителя. Наше желание от этого усиливается, и мы начинаем испытывать постоянную тоску по любимому. Теряя всякое терпение, мы стремимся к физической близости с любимым человеком. Не имея возможности быть рядом с ним 24 часа в сутки, мы направляем наши мысли к нему, что позволяет нам поддерживать и даже усиливать связь с нашим избранником. Стало быть, любовная мысль волшебна: думая о нем, мы действуем так, как если бы он физически находился рядом с нами. Тут уместно вспомнить фразу английского детского психиатра Винникотта, которого мы цитировали выше, в контексте разговора о «магическом мышлении»; эта фраза отлично демонстрирует силу нашего воображения: «Я постоянно представляю ее (призванную восполнить дефицит любви[6]), ведомый способностью любить, ведомый потребностью в ней».

Своими мыслями я как бы присваиваю себе другого, держу его рядом с собой и контролирую. Поэтому мысли о любимом человеке помогают защититься от тревоги и утраты ощущения счастья. Как только наш любимый выходит из нашего поля зрения и занимается другими делами (работой, друзьями, досугом), едва его внимание переключается на других людей, нам начинает казаться, что он выходит из отношений, отдаляется от нас. Французский философ и семиолог Ролан Барт, профессор Коллеж де Франс в 1970-е годы, хорошо описал это состояние, когда все, что происходит за пределами отношений, вызывает «досаду», причиняет неудовольствие и страдание: «Чувство ревности охватывает влюбленного, когда он видит, что интерес его любимого человека привлекли другие люди, предметы или занятия, которые он считал второстепенными»[7].

На ранней стадии любовных отношений эта навязчивая мысль о расставании может возникнуть в любой момент, иногда без действительно объективной причины, сопровождаясь чередой тревожных симптомов. Нас вдруг охватывает отчаяние, зачастую сопровождающееся мрачным настроением. Одна-единственная мысль о предстоящей разлуке делает нас больными и несчастными, эта мысль (ничем не обоснованная) заставляет нас верить, что наш любимый отказался от нас. Мы можем даже испытать соматическое недомогание (учащенное сердцебиение, ощущение удушья, тяжесть в животе…). Мы чувствуем себя хрупкими и демонстрируем нарушения поведения, вызванные приступами беспокойства, которое никак не удается унять. В некоторых случаях мы даже принимаемся проверять список входящих звонков на мобильном телефоне партнера, отправлять ему многочисленные сообщения, копаться в его ежедневнике или в электронной почте. Даже если мы знаем, что наш избранник нас любит, мы не находим успокоения. Это удивительный феномен, но в общем-то вполне естественный, особенно в начале любовных отношений.

Если рассуждать логически, наши страхи должны исчезнуть по мере того, как отношения становятся более глубокими. Но до поры до времени наши эмоции преобладают над способностью мыслить объективно, рационально. Они отменяют любые попытки рассуждать здраво. «Я знаю, что мне не нужно беспокоиться, но я не могу не делать этого». И даже если мы не испытываем страха, значит, где-то глубоко внутри ощущаем разочарование. Отсутствие другого рассматривается нами как утрата. Когда мы влюблены, достаточно пустяка, чтобы принять кратковременное отсутствие любимого рядом за разрыв отношений.

Этот страх становится еще сильнее оттого, что потребность в другом человеке усиливается за счет наших ожиданий от самих отношений. Последние воспринимаются как сила благодаря понятию «мы». Это солидарное «мы», сотканное из эксклюзивных чувств, которые мы питаем друг к другу, дает нам смелость для преодоления любых трудностей и позволяет ощутить себя непобедимым. Чувство общности в паре позволяет нам надеяться на новую, лучшую жизнь. Понятие «мы» означает единство и стабильность, а также надежду на счастливое будущее.

В целом любовная страсть во многом напоминает бред: это совокупность довольно приятных восприятий (включая также тревожную составляющую), которые на практике оказываются совершенно ошибочными. Однако мы не сразу это осознаем, поскольку настоящая привязанность, как и чувство глубокой любви, возникают лишь со временем.