с двумя неудобными ночными пересадками? Может, сегодня я бы не усмотрела ничего неприличного или излишне навязчивого в его попытке познакомиться со мной?

— Ну что, Белоснежка? Готова освоить новые горизонты? — прервал мои размышления и угрызения совести предмет моих внутренних метаний.

— Что? Вот на этом? Ни за что! — твердо заявила я. — Я не умею ими пользоваться.

— У нас полно времени, чтобы научить тебя, — все так же ровно и благожелательно ответил Марк. — Ну же, вот закончится этот день, этот отпуск, а тебе кроме окружающих пейзажей и вспомнить-то будет нечего? А как же новые ощущения, впечатления и эмоции, которые можно испытать только на адреналине? — продолжал подначивать этот искуситель.

— Я нервничаю на глубине.

Ну да, совсем немножко приуменьшим, чтобы не выглядеть в глазах этого обновленного и показавшегося совершенно с другой стороны загорелого красавчика полной дурой и трусихой.

— Ну, три минуты — и я доставлю тебя на самое мелкое мелководье на всех Сейшелах, — белозубо улыбнулся капитан, и от этой его доброй и искренней улыбки мое сердце, плюнув на вякающий где-то на задворках разума голос, настойчиво принялось рваться из грудной клетки в загорелые руки мужчины. — Ты пока еще раз намажься кремом — что-то прям переживаю я за тебя, Белоснежка, а я разденусь, и поплывем наперегонки с нашими крольчишками.

Глава 6

Кто молодец? Я молодец!

Кто великий стратег? Я великий стратег! И тактик, кстати, тоже!

Кто все правильно распланировал? Я распланировал!

А что в результате? В результате гневно сверкавшие накануне, огромные голубые глазки доверчиво смотрят на меня, а презрительно поджатые вчера вечером розовые губки в восхищении приоткрываются, чтобы дать возможность язычку облизнуть их в попытке не потерять ни капли кисло-сладкого соуса, которым я щедро приправил специальное блюдо для специальной гостьи. Никакой химии, никакого насилия, просто очень вкусная рыбка — местный деликатес, просто природный афродизиак, подстегивающий почему-то исключительно женское либидо. В конце концов, я же мог этого и не знать, покупая продукты для гостей на утреннем рынке, так?

Движения Белоснежки стали менее дергаными, взгляды не такими колючими и настороженными, как вчера и даже утром, в начале прогулки. Она перестала скрещивать ручки на груди, хотя не скажу, чтобы та поза меня особо раздражала — она прекрасно подчеркивала аппетитные верхние девяносто, прикрытые разноцветными треугольничками легкомысленного бикини.

А уж когда я, получив отрицательный ответ на вопрос о наличии одежды с длинными рукавами, принес ей свою белую льняную рубаху, коими за время проживания в тропиках обзавелся в изрядном количестве, и настоятельно посоветовал не спешить с дозами принимаемого на нежную белую кожу экваториального солнца, взгляд стал благодарным. И мисс Бледнолицая Колючка как-то вдруг расслабилась. Нет, не поплыла, не начала томно вздыхать в мою сторону, а именно расслабилась, будто окончательно решив, что с моей стороны можно не ожидать подвоха.

Слава яйцам!

В этот раз не моим, стоит признать.

Несколько лет подряд к нам на остров наезжал один англичанин, пару, а то и тройку раз в год. В возрасте такой мужичок. Не сказать, чтобы особо супербогатый или какой-то там красавец писаный — обыкновенный, самый что ни на есть ординарный. Но каждый раз этот хрен собачий привозил с собой офигительную девчонку. И каждый раз новую. И каждый раз моложе предыдущей. И ни одна из них не была профессиональной содержанкой или той, что ведется исключительно на бабки. И я как-то разговорился однажды с ним на эту тему. И он поведал одну рыболовецкую байку о том, как отец научил его ловить форель голыми руками.

Опускаешь в водоем с рыбой руки. И просто держишь их там. Не плюхаешь особо, не дергаешься, просто держишь руки в воде, изредка слегка пошевеливая пальцами. Рыбка привыкает к этому «предмету» мебели, начинает периодически подплывать поближе, чтобы рассмотреть, особенно медленно шевелящиеся пальцы. И когда ты видишь, что она осмелела и уже снует между твоими руками безбоязненно, начинаешь о-о-очень медленно разворачивать руки и соединять их в эдакую широкую лопату. Если терпежу мало или вода совсем уже холодная, можно попробовать цапнуть и так, как мы привыкли хвататься за что-то круглое, но в таком случае велик шанс, что скользкое создание увернется, а широкой лопатой из двух ладошек можно ее подкинуть прямо на берег.

Какова была мораль этой побасенки, в которую я не особо поверил? В том, что есть такой тип женщин, с которыми «нахрапом» можно сделать только хуже. Что мне вчера и продемонстрировали совершенно явно и абсолютно очевидно.

Ну и ладно. Значит, эту форельку я поймаю «голыми руками». Кожа к коже. Полный контакт.

И тактика работала. Полина все чаще смеялась над моими шутками, все больше задавала вопросов напрямую мне, а не через Каспера или его подружку, тарахтящую без умолку, все ближе подвигалась ко мне, пытаясь укрыться от соленых брызг, почему-то в изобилии летевших в ее сторону. Естественно, случайно. Она смело ходила по стаборду[4], где я облюбовал штурвал на эту поездку[5], и даже, не задумываясь, опиралась на мое плечо и, так же не задумываясь, принимала мою помощь.

И мои тщательно продуманные аттракционы тоже отлично сработали. Крольчата, правда, сразу же оккупировали мое любимое прозрачное каноэ, в котором я с удовольствием покатал бы мою добычу. Сибоб ее сперва вообще испугал, потому что лезть с ним в воду она категорически отказалась. А на САП[6] она смотрела с подозрением. Но я предложил ей разместиться на самом носу доски, а сам взялся за весло и устроил ей неспешную прогулку по мелководной лагуне.

— Обещаешь, что мы будем плавать только там? — строго нахмурила она свои бровки.

— Клянусь, — прижал я ладонь к груди, а про себя торжествующе ухмыльнулся. Не понимаешь ты, Белоснежка, что даже сам факт постановки этого вопроса говорит о твоем бессознательном желании довериться мне. Ты почти уже поймана, моя рыбка!

Мы нарезвились вовсю: ныряли с доски (конечно, назвать нырянием бултыхание на глубине, где до дна ногами достаешь, смех один, но желание дамы — закон, никакого обмана с моей стороны), учил Полину стоять на ней, не падая в воду каждые десять секунд, брызгались и дурачились, как подростки. И ни-ни — никаких поползновений в «ту самую» сторону: исключительно напомнить, что пора опять намазаться, передать тюбик с кремом, «случайно» прикоснуться грудью к ее ноге, доставая бутылку с питьевой водой, взглядом показать, что от интенсивных ныряний треугольничек слегка сбился. В общем, только о-о-очень медленно «пошевеливаем пальцами». «Разворачивать руки