костяным наконечником, предназначенная для пушного зверя, и от хазарского пластинчатого доспеха просто отскочила. Не то первая, какая второпях попалась стрелку под руку, не то других вовсе не было. Стрелков зарубили, тех, кто успел бросить оружие и упасть лицом наземь, связали. Казалось, захват бола занял несколько мгновений, и только ощутив, как прохватывает зябкой дрожью под доспехом – даже нижняя сорочка взмокла от пота – Арнор осознал, что потрудиться пришлось.

Жителей согнали в несколько хижин и приставили охрану. Остальные куды обыскали, но на большую добычу тут рассчитывать не приходилось: лишенная возможности торговать, восточная меря была богата только пушниной и лесным медом. В большой куде нашелся медный котелок с железной дужкой – должно быть, самое ценное из здешних сокровищ.

Вожди бросил жребий, и в этом боле выпало остаться Гудбранду. Вся дружина здесь просто не поместилась бы, и не более трети людей смогло бы ночевать под крышей. Гудбранд не огорчился: он пошел в поход за служанками для Арнэйд, и уже сейчас мог получить нужное, даже с выбором. Арнор и Снэколь двинулись дальше.

За следующие дни они захватили таким же образом еще несколько болов, и каждый обосновался в одном из тех, что побольше. Здесь держали добычу и ночевали, а днем обходили окрестности. При внезапных налетах на небольшие ялы, из пяти-шести дворов, где к тому же оставалось мало мужчин, отряд в полтора-два десятка хорошо вооруженных, опытных русов был неодолимой силой. Смирив охочих противиться, жителей загоняли в несколько домов, обыскивали остальные, забирали скотину – кормить дружину и пленных, – все оружие, меха, шкуры получше. Из пленных выбирали самых ценных – девушек, молодых женщин, здоровых отроков и парней. Этих вместе с захваченных скотом отводили в тот бол, где стоял вожак. Не менее десятка человек всегда оставалось сторожами при добыче. Несколько раз приходилось отбиваться: мужчины из ограбленных ялов, вызванные с лесного промысла молвой о набеге, собирались в ватаги и пытались освободить своих.

Здешняя, восточная меря, несколько отличалась от привычной русам западной. Худощавые, невысокие – иные из мужчин рослому Арнору доставали макушкой только до плеча, – они были схожи с западными сородичами широкими, плосковатыми лицами и резкими скулами, по большей части имели такие же светлые глаза и волосы, но попадались среди них и темноволосые, кареглазые, смугловатые, с глазами не просто узкими, а слегка раскосыми, чем напоминали Арнору хазар и буртасов, виденных в низовьях Итиля. Но эти смуглолицые не оставляли каких-то отдельных родов или селений и жили среди других, тем же укладом и говорили почти тем же языком.

Однажды отряд под водительством самого Арнора, шедший с добычей – скотом и полоном – по льду реки, вдруг попал под ливень стрел из леса. Зная храбрость и упрямство племени меря, чего-то такого русы ожидали постоянно и не растерялись. Не желая стать легкой целью для стрелков, Арнор вел дружину вдоль низкого берега широкой реки; от высокого, откуда их можно было обстрелять безнаказанно, было слишком далеко. Стрелы летели густо – надо думать, в зарослях у низкого берега засело не менее полутора десятка стрелков. Две застряли в щите, висевшем у Арнора на плече; рядом кто-то вскрикнул, дернулась раненая лошадь Хьяльти, сына Торфинна. Краем глаза Арнор приметил, как кто-то из своих, ближе к лесу, упал на колени, хватаясь за бок.

– Стрелы! – рявкнул Арнор, вскидывая щит. – Бей!

На нем, как и на Виги, был шлем и хазарский пластинчатый доспех из добычи, и оба брата живо взялись за луки. У них хороших стрел хватало – все время между Дисаблотом и началом похода они не даром пропадали в кузнице. Выпустив по стреле, сыновья Дага погнали лошадей к лесу.

– Конные, за мной! – крикнул Арнор, на ходу выхватывая с пояса секиру.

Стрелы летели им навстречу, но в Арнора никто не попал – решительный порыв всадников заставил дрогнуть стрелков в зарослях. Тут было важно не дать им времени на стрельбу: размахивая топорами, Арнор, Виги, еще несколько верховых за ними ворвались в заросли у кромки берега, где засели стрелки.

Те уже пустились бежать – перед всадниками они были бессильны. Пока меряне оставались неподвижны, овчинные кожухи и кафтаны из лосиной шкуры делали их малозаметными возле заснеженных стволов и за еловыми лапами, но когда им пришлось тронуться с места, бо́льшая быстрота сделала всадников хозяевами положения. Кто-то впереди и сбоку еще стрелял, но Арнор не стоял на месте, а заросли мешали и стрелкам. Стрелы с щелканьем сбивали ветки то позади лошадиного хвоста, то сбоку, Арнору на голову сыпался снег с деревьев, но он в треске ломаемых кустов мчался сквозь заросли, видя, как мелькает впереди спина бегущего врага – в овчинном кожухе, в меховой шапке, с зажатым в руке луком. Снега было по колено – для коня это не помеха, а вот человеку приходилось трудно.

Слыша все ближе за спиной треск ветвей, лесной стрелок понимал, что не уйдет. Остановился под толстой елью, отбрасывая лук, второй рукой вырвал из-за пояса топор, замахнулся… но Арнор успел первым и сверху обрушил лезвие секиры на голову противника, прикрытую только шапкой. Тот рухнул с разрубленным черепом. Вскинул топор, Арнор быстро огляделся с седла, насколько позволял шлем, выискивая новых врагов. Рядом никого не было, и он развернулся к реке.

Оглядывая заросли, он вскоре заметил еще одного мертвеца из чужих, со стрелой в спине. Ульвар и Кеденей уже его перевернули и шарили за пазухой. Арнор сам приказал обыскивать по возможности тела и не оставлять никакого оружия. Больше у мери обычно взять бывало нечего, но если у кого находилась бронзовая серьга или медный перстенек, Ульвар и этим не пренебрегал. Увидев Арнора, ломящегося верхом через мелкие елки, Ульвар помахал рукой и крикнул, задыхаясь:

– Мы сейчас!

Шапка у него сбилась на затылок, русые кудри прилипли к потному лбу, кожух на плече был разорван, видно, стрелой, но пятен крови Арнор не заметил.

Едва Арнор выбрался из зарослей обратно на лед, как сразу увидел – еще не все. На реке шла драка. Здесь оставался взятый в последнем яле полон – десяток молодых женщин и несколько отроков – и с десяток голов разного скота. Полон был привязан попарно к длинной жерди – из такого положения невозможно было разбежаться в случае какой заминки. Возле полона человек пять русов отчаянно отбивались от десятка мерян, еще несколько лесовиков тем временем спешно освобождали пленных, разрезая путы на руках. Пять-шесть женщин уже бежали к лесу, одна, крепкая баба, тащила на плечах козу. На льду лежало несколько тел – Арнор мельком заметил двоих русов и несколько мерян, убитых и раненых.

Размахивая секирой, он налетел на мерян возле полона. Кого-то рубанул с ходу, прикрылся щитом от нацеленного копья, отмахнулся от двоих, что пытались ухватить его за ногу и сорвать с седла. Рядом, яростно вопя, дрался Виги. Вдруг он полетел наземь, и Арнор запоздало сообразил, что в них стреляют. Его оттеснили от полона, но тут из лесу подоспели еще трое-четверо всадников и человек пять пеших – теперь они погнали мерян прочь.

– Назад! – орал Арнор. – В лес не ходить!

Двое, за которыми он гнался, скрылись за елками. От своих он оторвался шагов на полста. Надо возвращаться, успел подумать Арнор… и вдруг получил такой удар в голову, что кувырком полетел с седла на твердый лед, и весь мир мгновенно поглотила тьма…

Очнувшись, Арнор ощутил только холод по всему телу. Голова звенела, гудела и болела. С усилием чуть подняв голову, он кое-как разлепил веки – свет резанул по глазам, замутило. Потом он понял, что лежит лицом в лед. Лица он почти не чувствовал. Упираясь в лед руками, Арнор поднял тяжеленное тело и сел.

Перед глазами все плыло, но он разглядел мечущиеся возле опушки фигурки. Значит, без сознания он пролежал совсем недолго, несколько мгновений. Драка еще идет. И он вроде как жив.

Шлем съехал на бок, мешая обзору, и Арнор попытался его поправить. Рука наткнулась на что-то, чего у него на голове не должно быть. У него выросли рога? Нет, один рог, слева. Едва совладав с ремешком, Арнор снял шлем и хрипло вскрикнул от изумления – в стальном боку шлема торчало обломанное древко стрелы. Арнор заглянул внутрь – на грубом льне стеганого подшлемника, среди рыжих разводов засохшего пота, краснело небольшое пятно. Яркое, свежее. Он схватился за голову – волосы слегка влажные и липкие. На пальцах кровь.

Холодея, он вынул подшлемник – тот дался не сразу, что-то его держало. В шлеме изнутри торчал погнутый железный наконечник.