в чиносы и рубашку на пуговицах с несколькими расстегнутыми пуговицами и закатанными рукавами, которые подчеркивают его широкие плечи и тонизированные руки.

Татуировки, которые раньше были скрыты под длинными рукавами, выставлены напоказ.

В тусклом свете я не могу точно разглядеть, что это за рисунки, но от одной мысли о них он становится еще сексуальнее.

Меня охватывает волна жара, и я вдруг чувствую себя еще более стесненной в своей собственной коже.

Он выглядит так, будто ему здесь самое место, будто он знает, что привлекателен, но не чувствует необходимости выставлять это напоказ.

Каждый сантиметр моего тела ощущает его присутствие, пока я приближаюсь к нему, и мне приходится сделать еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Когда я дохожу до него, я поднимаю руку и громко приветствую его:

— Привет.

Его выражение лица быстро сменяется замешательством, и я чувствую, что эта встреча вот-вот станет неловкой.

Он наклоняется и шепчет мне на ухо нерешительное «Привет», чтобы я могла лучше его слышать из-за громкой музыки.

Тепло его дыхания, прикоснувшегося к моему уху, посылает электрический трепет по моему телу.

— Мы знакомы? — Спрашивает он, заставая меня врасплох.

Когда он отстраняется, я чувствую, что жажду большего.

Больше слов, больше физической близости, больше его.

— Нет, ты меня не знаешь. — Я наклоняюсь к нему. — Ты часто сюда приходишь?

Ух ты, гладкая Леора. Я должна просто попрощаться, вернуться к девочкам и задушить их… или себя.

Он хихикает.

— Иногда. Полагаю, это твой первый раз?

Я слегка шокирована тем, что он не узнал меня вчера, но, с другой стороны, испытываю облегчение.

Это мой шанс начать с ним все сначала.

— Леора. — Говорю я, протягивая руку в попытке представиться.

— Лукас.

Его рука обхватывает мою.

Боже мой, его рука большая и удивительно мягкая.

Меня пронзает электрический разряд, когда наши глаза встречаются.

Я не могу не заметить одну из татуировок, выглядывающую из-под его закатанного рукава.

Это замысловатый рисунок пары крыльев, выполненный черными чернилами.

Ободренная этой связью, я улыбаюсь.

— О, это красивая татуировка.

Черты его лица смягчаются, на нем появляется что-то похожее на печаль, лицо приобретает отстраненное выражение, как будто он вспоминает какое-то воспоминание.

— Спасибо. Это первая татуировка в моей жизни.

Мы оба ничего не говорим, продолжая смотреть друг на друга, и я нахожу себя потерянной в глубине его глаз.

— Итак, Лукас, — говорю я с теплой улыбкой, пытаясь перевести разговор в другое русло и не желая лезть на рожон, — могу я угостить тебя выпивкой?

Он смотрит на стакан в своей руке, потом снова на меня.

— Спасибо, но у меня уже есть один.

По моей шее ползет тепло, и я чувствую, как оно доходит до шеи.

Словно почувствовав мое смущение, он снова наклоняется ко мне.

— Может, я принесу тебе выпить?

Я улыбаюсь и киваю, все еще чувствуя себя смущенной, но благодарной.

Он покупает мне Amaretto Sour, который оказывается восхитительным.

Я потягиваю его несколько секунд, а потом поднимаю глаза и вижу, что он пристально смотрит на меня, в его глазах мелькает любопытство.

— Что привело тебя сюда сегодня вечером, Леора? — Спрашивает он с неподдельным интересом.

— Просто повеселиться с друзьями. — Отвечаю я, указывая на Аделину и Софи.

Его взгляд следует за тем, куда я указываю, и как только он замечает их, в его облике происходят заметные перемены.

Когда он снова смотрит на меня, теплота в его глазах исчезает, а челюсть сжимается.

— Тебе нужно что-нибудь еще?

Он слегка наклоняется вперед, нахмурив брови, и я моргаю, совершенно ошеломленная его вопросом.

Я замечаю едва заметное подергивание возле его глаза и напряжение в его челюсти, когда он говорит, заставляя меня задуматься, не сказала ли я что-то не так.

— Прости?

— Ты получила свой напиток. Теперь ты можешь вернуться к своим друзьям.

— Я не понимаю.

— Ну, милая, позволь мне сказать тебе просто: мы поговорили, я купил тебе выпивку, и на этом наша сделка закончилась.

Моя рука начинает трястись, и я проливаю немного своего напитка, так как я растерялась, снова задаваясь вопросом, не сказала ли я что-то не так.

Но, пытаясь взять себя в руки, я понимаю, что это не имеет значения — его снисходительное отношение неприемлемо.

Как раз перед тем, как он повернулся, что-то во мне щелкнуло, и я придумала, что лучше сделать с напитком.

— Можешь забрать свой напиток, придурок! — Говорю я, швыряя в него содержимое своего бокала.

Брызги попадают ему на лицо, заставляя его отступить на шаг или два, но я не остаюсь, чтобы оценить его реакцию.

Мое тело пылает, когда я бросаюсь к Аделин и Софи, которые стояли в сторонке и наблюдали за происходящим.

Я хватаю их за руки и тащу в сторону уборной с хмурым выражением лица.

— Теперь вы счастливы? Я выполнила ваше нелепое задание. — Огрызаюсь я, и мой голос звучит жестче, чем я хотела.

Они обмениваются виноватыми взглядами, явно чувствуя мое разочарование.

— Боже мой, ты же не просто выплеснула ему в лицо напиток! — Говорит Софи, прикрывая рот рукой от шока.

— Это. Было. ПОТРЯСАЮЩЕ! — Кричит Аделина с ухмылкой, явно довольная результатом.

Я закатываю на нее глаза, мое раздражение кипит на поверхности.

— Я делала это не для твоего развлечения. — Отвечаю я, все еще злясь.

Ухмылка Аделины исчезает, и она кладет руку мне на плечо.

— Мне очень жаль. — Мягко говорит она. — Что случилось?

Я рассказываю им слово в слово, как прошло мое общение с греческим богом, и когда я заканчиваю говорить, по выражению их лиц можно понять, что они жаждут крови.

— Не могу поверить, что он это сказал!

Софи рыдает, ее глаза вспыхивают от гнева.

Аделина не произносит ни слова, что пугает меня еще больше.

Она начинает отступать к двери, и я точно знаю, куда она направляется.

Моя рука хватает ее как раз вовремя.

— Аделин, ты не пойдешь к нему.

— Но я только…

— Нет. Я уже достаточно опозорилась. Мне не нужно, чтобы мои друзья участвовали в моих битвах. Давай посмотрим на это с другой стороны. Я немного пофлиртовала и выполнила задание. По-моему, это уже победа.

Я фальшиво улыбаюсь.

— Посмотри на себя. Все это задание было для того, чтобы ты прорвалась сквозь свои стены. К черту его. Я просто горжусь, что ты это сделала. — Говорит Аделин, удивляя меня.

Может, все это было не так уж и плохо?

Я всегда хотела выплеснуть кому-нибудь в лицо выпивку, как это делают в кино, и теперь мне это удалось.

Аделин сжимает мою руку.

— Тебе не