– Это колодец? – спросил он.

Вместо ответа стражники рассмеялись и подтолкнули его к аппарату. У подножия его находились два железных крепления с кольцами, через которые Рууд продел цепь, затем защелкнул ее на ногах Овидайи, и тут англичанин начал смутно догадываться о том, что его ждет.

Стражники пошептались, а затем удалились. Когда они вышли, в комнату вошел начальник тюрьмы. Стоя на верхней ступеньке лестницы, он смотрел на прикованного внизу Овидайю. Домселаер холодно улыбнулся:

– Раз уж вас интересуют подобные вещи, вы наверняка уже догадались, как работает этот аппарат, не так ли?

– Водооткачивающий насос, – глухо ответил Овидайя.

– Совершенно верно. Как вам известно, немного южнее от этого места протекает канал Сингелграхт. Оттуда проложена труба, – и он показал на отверстие размером с кулак в стене из обожженного кирпича, – прямо сюда.

Домселаер взял железную цепь, свисавшую с потолка у дверной перемычки, на которую Овидайя раньше не обратил внимания. Когда начальник потянул за нее, раздался металлический щелчок, и несколько секунд спустя из дыры в стене потекла вода. Она текла по каменному, чуть вогнутому полу, собираясь вокруг водооткачивающего насоса, в основании которого находилось несколько входных отверстий. Прошло всего несколько мгновений, и Овидайя оказался по щиколотку в воде. Мужчина протянул руку к деревянной рукоятке насоса, но не надавил на нее.

– Вам следует качать! – крикнул начальник, вынужденный перекрикивать рев устремившейся в комнату воды.

– Это убийство, сеньор! – рявкнул в ответ Овидайя.

– Нет, это лишь стимул начать наконец пользоваться руками, данными вам Господом. А теперь качайте! Качайте, если вам жизнь дорога.

Вода уже доходила до колен. Овидайя изо всех сил надавил на рукоять насоса. Раздался булькающий звук, когда вода под давлением вошла в отверстия цилиндра, уходя куда-то из комнаты. Когда он крикнул начальнику тюрьмы, что считает это наказание убийством, он говорил совершенно серьезно. Комната была почти квадратной, длина стен составляла футов пятнадцать. Это составляло площадь примерно двести двадцать пять футов квадратных. Вода уже доходила ему до колен, то есть поднялась на два фута. Если он прав в своих расчетах, с тех пор прошло секунд десять. То есть каждую секунду в маленькую комнату прибывало еще двести восемьдесят галлонов воды. Если не качать, вода через двадцать секунд поднимется до уровня его носа.

Но он уже качал изо всех сил. Поднимать и опускать рычаг было ужасно тяжело. Продолжая возиться, он пытался вести расчеты, но числа и формулы расплывались перед внутренним взором, словно стая вспугнутых птиц. Вскоре для него уже существовал только насос. Вверх и вниз, вверх и вниз. Овидайя работал изо всех сил, мышцы горели огнем, но вода продолжала прибывать. Двести восемьдесят галлонов в секунду минус работа насоса. Сколько галлонов откачает ручной насос такого типа за равный промежуток времени? Возможно ли вообще создать достаточно высокое давление? И линейны ли кривые наполнения и откачивания или же уровень прибывания и убывания воды изменяется в зависимости от уровня воды в комнате?

Перед глазами у Овидайи плясали черные круги, не только из-за работы насоса, но и из-за соленой воды из Эя, обжигавшей еще свежие раны. Тем не менее Овидайя едва не рассмеялся, осознав парадоксальность ситуации. Он давно уже искал предмет для исследования, еще не ставший всеобщим достоянием, благодаря которому смог бы заслужить свои натурфилософские шпоры. А вопрос, как влияет наполненность на приток и отток жидкостей в закрытом сосуде, насколько ему было известно, еще никто прежде не исследовал, не говоря уже о том, чтобы дать правильный ответ. Соответствующим образом выстроенный эксперимент, без сомнения, вызовет сильную шумиху, может даже стать основанием для новой области исследования: гидрометрии. Возможно, результаты даже опубликуют в журнале «Философские операции» Королевского общества.

Как назло, эксперимент шел полным ходом, а Овидайя был в нем подопытным кроликом. Вряд ли у него еще будет возможность перенести свои познания на бумагу. Холодная вода из канала уже доходила ему до груди. Качать становилось все тяжелее, поскольку для каждого движения нужно было преодолеть сопротивление воды, как только его руки погружались в коричневатую жижу. Вода доходила уже до горла. Рукоятки насоса выскользнули из рук. Железные цепи крепко натянулись на лодыжках, когда он принялся грести руками. Овидайя запрокинул голову назад, чтобы поднять нос над водой, и увидел открытую дверь. Там, наверху, стоял начальник и еще один мужчина, почему-то показавшийся ему знакомым. Он, как и Домселаер, был одет во все черное, однако у него было значительно больше ленточек и рюш, что заставило Овидайю предположить, что это зажиточный купец. «На площади Дам, – подумал он, – я уже однажды видел тебя, на площади Дам, на бирже». И его поглотила вода.

* * *

Он услышал ритмичное постукивание и грохот, доносившийся откуда-то издалека, а затем понял, что кто-то колотит его кулаками по груди. Овидайя открыл глаза и исторг из себя поток воды, а потом еще один. Его скрутило, он закашлялся. Наружу вышло еще больше воды, потом остались только рвотные позывы. Он лежал на полу камеры и словно сквозь туман видел пару ног, обутых в начищенные туфли на высоких каблуках с искусно сделанными серебряными пряжками. Ни начальник тюрьмы, ни охранники уж точно не могли позволить себе ничего подобного.

Овидайя встал на колени и огляделся. Откуда-то доносились булькающие звуки, словно из стока. Вода, за исключением парочки ручейков и луж, ушла. Перед ним стояли охранники, начальник и купец в красивых туфлях.

– Именно теперь, когда мы наконец-то сумели убедить его в пользе физического труда, вы хотите забрать у меня этого английского бродягу?

Купец покачал головой. Ему было лет двадцать пять, лицо бледное из-за работы в закрытых помещениях, тело уже поразительно полное, даже для голландца. Он был похож на личинку, закутанную в черный дамаст.

– Разве я могу отнять что-то у вас, сеньор? Вы сам себе хозяин. Но нам пригодится этот человек, и, возможно, мы смогли бы применить его умения на благо республики.

– И как это возможно, скажите на милость?

– На этот счет я не имею права ничего говорить. Могу лишь обещать вам, что мы намерены использовать его для мероприятия на благо Генеральных штатов, которое, кроме прочего, представляет собой чрезвычайно богоугодное дело. Возможно, нам удастся превратить его в полезного члена общества.

Домселаер с отвращением поглядел на стоявшего на коленях Овидайю.

– В этом я сомневаюсь. Потому что его нужно отправить либо на рудники, либо на плантацию сахарного тростника: он должен вкалывать, как бык под ярмом, иначе он навеки останется грешником и обманщиком.

– Вероятно, вы правы. Но все же вы предоставите его в наше распоряжение? Конечно же, tuchthuis получит соответствующую компенсацию.

Домселаер обреченно пожал плечами:

– Забирайте. Но не возвращайте потом.