— Вы откуда, и кто эти люди? — спросила я сходу, показывая на убитых всадников.

Испуганные, чумазые, все в лохмотьях мужики и женщины смотрели на меня, как на чудо, свалившееся с неба. Один из мужчин оказался, посмелей. Он поднялся на ноги и низко поклонился.

— Мы из Горно. Люди Харлога напали на наше селение, сожгли дома, старых и немощных убили, а нас вели в Варджет. Там их корабли на пристани. Нас хотели погрузить на корабли и доставить до места на строительство какого-то огромного города.

— Откуда вам все это известно? — удивилась я.

— На рассвете к нам прибыл посланник, собрал нас всех и зачел нам письмо. В письме было сказано, что по указу нового правителя все селения должны были отправить мужчин в возрасте от шестнадцати и до сорока лет для строительства города. Мы отказались подчиниться, и они уехали. Мы знали, что нам это так просто с рук не сойдет и поэтому хотели бежать всем селением в глушь лесную, где нет ни дорог, ни тропинок. Но не успели что-либо предпринять, как к нам нагрянул целый отряд всадников. Мы вступили с ними в схватку, но они быстро сломили наше сопротивление.

— Здесь есть поблизости селение или город где можно купить продукты?

— Вблизи нас селений нет. Если идти вниз по дороге, то попадете в Варджет. Там можно все купить.

— Ясно. Что ж, у вас есть возможность осуществить задуманное. Освобождайтесь от цепей и поспешите убраться отсюда подальше. Мы возьмем двух лошадей, остальных вы забирайте.

— Спасибо вам большое от всех нас, — вновь поклонился мужчина.

Мы поймали двух лошадей и отправились в том же направлении, куда вели пленников.

Вскоре, на землю опустились сумерки. Мы привязали лошадей, разожгли костер, поужинали.

Лошади спокойно паслись, навевая умиротворение. Ястреб устало зевнул.

— Лошади дадут знать, если подойдет хищник. Так что, можно смело ложиться спать, — сказала я.

Ястреб лишь кивнул и тут же устроился под деревом. Я немного прошлась, выбрала место, покрытое густым мхом, и вполне удобно разместилась. Сон тут же меня сморил.

Проснулась я на рассвете. Ястреб еще спал богатырским сном. Костер почти догорел, и я поспешила подбросить хвороста, чтобы не разжигать заново. Пока пламя набирало мощь, я подстрелила небольшую птицу. Когда повеял аромат жареного мяса, Ястреб повел носом и открыл глаза. Первым делом он улыбнулся, затем уж присел и поздоровался. По нему было заметно, что он хорошо выспался, но вот только лицо его было слегка мятым, а на бороду и кудряшки прилип мусор.

Заметив улыбку, он провел рукой по бороде, как бы приглаживая, нащупал мусор и стал вытаскивать мелкие палочки и обломки сухих листьев.

— Умыться бы сейчас, — вздохнул охотник, встал, взял котелок и пошел прогуляться. Я сидела у костра. Следила, чтобы мясо не подгорело.

Когда оно поджарилось, вернулся Ястреб. Он был чем-то не доволен, но завидев завтрак, улыбнулся.

— Воды поблизости нет, — сказал он, присаживаясь. — Я вот ягоду собрал. Жаль, что заварить ее не получится. Она на вкус немного кисловата, но жажду сбивает.

— Ничего не обычного не заметил? — спросила я.

— Да вроде ничего. Лес как лес.

— Может мне показалось. Я проснулась от странного крика, напоминающего собой голос девушки или ребенка. Когда я стала прислушиваться, то ничего не услышала, но неприятный осадок на душе остался. Как думаешь, померещилось?

— Возможно, померещилось, что маловероятно. Твой внутренний голос не может тебя обманывать. Я думаю, нам стоит свернуть с дороги и пойти вглубь леса. Можно мне взглянуть на твой охотничий нож?

— Для чего? — удивилась я такой просьбе. — Нож как нож. Ничего особенного в нем нет. Но если только сталь прочная, — пожала я плечами.

— Мне кажется, что мой сон тоже был пророческим. Позволь мне взглянуть. Обещаю, как только удостоверюсь, что я ошибся, отдам тебе его.

— Хорошо, возьми, — согласилась я, протягивая нож.

Он бережно взял его в руки, словно это была хрупкая вещь, внимательно изучил рукоять и, свернув в несколько слоев плащ, вложил в него лезвие ножа и зажал в руке. Затем другой рукой взявшись за рукоять, попытался оторвать ее от основания. Я хотела возразить, но заметила, что рукоять поддалась силе Ястреба и теперь легко откручивалась.

Он раскрутил рукоять, отложил в сторону лезвие и потряс. Выпал крохотный сверток. Взяв сверток, развернул его и вслух прочел:

— «Ореолла. Пройди Врата Смерти и уничтожь Древо Жизни». Что бы это могло значить? — задумчиво спросил Ястреб.

«Ореолла. Это слово я уже когда-то слышала. Где я его слышала? Возможно, в детстве».

Я зажмурилась и, схватившись за голову, сильно ее сжала. Мне казалось, что голова сейчас лопнет на части. Но не от нажима и не от боли, а от быстро движущегося круговорота мыслей.

Я вновь вспомнила шепчущие губы и глаза. Они смотрели на меня. Постепенно в моей памяти появился образ. Я увидела испуганную старушку, постоянно озирающуюся на ширму у входа в шатер. Да, это был шатер. Старушка разгребла шкуры животных, подняла крышку. В земле была вырыта яма. Она спешно спустила меня в яму, затем закрыла крышкой, и я погрузилась в полную темноту. Вскоре я услышала шум и крик той самой старушки. Я сидела, притаившись, и боялась даже дышать. Что происходило, я не видела, но чувствовала, что там разгуливала смерть.

Сколько я просидела в яме, не знала, наверное, очень долго. Когда выбралась наружу, ни одного живого человека, лишь трупы и дымящиеся шатры. Все было разрушено, и все были убиты, в том числе и старушка.

Увидев страшную картину, я крепче сжала в руке нож и оглядевшись, помчалась в лес. Тогда мне казалось, что это самое безопасное место.

Я бежала до тех пор, пока силы меня не покинули, и я не упала, запнувшись о корягу. С тех пор я жила в лесу, избегая людей. Я не могла с точностью вспомнить, сколько мне было в ту пору лет, но по моим подсчетам не больше пяти.

Я опустила руки и открыла глаза. Ястреб находился возле меня на коленях. Он был бледен и испуган, а руки тряслись.

— С тобой… все… в порядке? — заикаясь, спросил он, не сводя с меня перепуганного взгляда.

— А что, я выгляжу ужасно?

— Нет, просто ты так сильно кричала и мотала головой, что я подумал, ты хочешь оторвать себе голову. Что случилось?

Ястреб отполз от меня и сел на траву, но взгляда по-прежнему не отводил.

— Ничего такого, что могло мне навредить, — поспешила я успокоить его. — Просто вспомнила детство и то, как попала в лес. Теперь знаю свое имя. Я — Ореолла.

— А родителей ты тоже вспомнила?

— Нет, только старушку. Не знаю, кем доводилась мне она, но точно не матерью. Теперь я знаю свой путь. Мне нужно разыскать родителей.