Кирби был призван в войска 7 июня 1943 года. Не сказать, чтобы художник обрадовался перспективе провести пару лет под аккомпанемент воплей «смирно, вольно и кругом», но как вспоминает сам Кирби, «Всех моих друзей уже призвали, даже Джо [Саймона]. В таком случае ты уже не задаешь вопросов – просто делаешь то, что положено…»

В армии 26-летнему Кирби не понравилось сразу. Во время прохождения основных тренировок (аналога курса молодого бойца) бойцам внушали, что главное в армии – дисциплина. Вот только молодой художник давно привык к тому, что единственный человек, которому разрешается командовать Кирби – это сам Кирби. «Я мог перерисовывать неудавшийся кадр по девятнадцать раз, но к армейской дисциплине я был не готов…».

КМБ Джек Кирби проходил в лагере Стюарт, в Джорджии. Верещание отцов-командиров, жара, сырость и прочие тяготы и лишения военной службы порядком тяготили Кирби, но зато армия дала ему возможность познакомиться со множеством других новобранцев, приехавших в Джорджию из самых разных городов Америки. В те времена, когда средства коммуникации были слабо развиты и еще хуже распространены, армейская служба была самым простым способом увидеть Соединенные Штаты во всем их культурном и человеческом многообразии, узнать, кто же живет за пределами твоего штата. Некоторые сослуживцы спрашивали, что такое Бруклин (туда Кирби перебрался из Нижнего Ист-Энда в возрасте четырнадцати лет), некоторых было невозможно понять из-за их южного говора. В армии держали проверку на прочность и устоявшиеся стереотипы. Парни из Техаса узнавали о том, что не все ньюйоркцы купаются в легких деньгах, а ньюйоркцы с удивлением находили, что многие из числа их техасских сослуживцев никогда в жизни не ездили на лошади. Не всегда это столкновение разных миров проходило мирно, но опыт этот был по-настоящему уникальный, особенно для автора комиксов.

Квалифицированный специалист-механик из Кирби не вышел (анализируя устройство причудливых устройств, которые он потом рисовал в комиксах, можно предположить почему), так что художнику присвоили стрелковую специальность, а уже в августе 1944 года, овладев основами военного ремесла (по крайней мере, по официальным бумагам), солдат Джек отправился в порт погрузки. Там его, вместе с сослуживцами погрузили на корабль и отправили в Англию.

Главным развлечением солдат на переполненных палубах была морская болезнь, их тошнило от побережья Штатов до пункта назначения – Ливерпуля.

Англия поначалу произвела на Джека Кирби тягостное впечатление, ведь Ливерпуль был изувечен немецкими бомбардировками, однако американским солдатам не пришлось надолго задержаться на родине «Битлз» (Полу Маккартни тогда было чуть больше двух лет, а Ринго вымахал уже совсем большой – ему стукнуло четыре). Помотавшись по стране, солдаты прибыли в Дартмут. Прибрежный городок показался молодому Кирби самым красивым местом из всех, где ему удалось побывать. Именно оттуда американцам предстояло отправиться на континент.

Во Франции Кирби окончательно понял – никакой военной романтики, о которой любят потрепаться на призывных пунктах, на этой войне не будет. Франция встретила американских солдат видом разрушенных до основания деревень. Позже, вспоминая об армейской службе, Кирби рассказывал, что очень сожалел о том, что солдатам союзников тоже придется разрушать дома и оставлять после себя опаленную землю, выбивая нацистов с оккупированных территорий.

Подразделение, в котором служил Кирби, оказалось под началом одного из самых талантливых и одновременно самых одиозных американских командиров Второй мировой – генерала Джорджа Паттона. Генерал Паттон был одновременно похож на стереотипического генерала из комиксов и фильмов и на антивоенную карикатуру из «Солдата Швейка». Он по-отечески заботился о солдатах, старался хорошо обеспечить их, любил поговорить о том, как гордится «своими храбрыми парнями», при этом, бывало, колотил солдат, в которых подозревал симулянтов, не жаловал русских и евреев, и к тому же любил демонстрировать боевые ранения и называть себя «генералом с половиной задницы».

Однако Джеку Кирби Паттон своих ран не показывал, зато орал на офицеров, в подчинении у которых и находился Кирби. Джек с упоением вспоминал о том, как его полковник чуть не обделался от криков генерала Паттона, и называл его «хорошим лидером и солдатским генералом».

На фронте рядовому Кирби обычно поручали разведывательные вылазки. Этим, кстати, Кирби был обязан своей гражданской карьере. Однажды в штабе какой-то лейтенант окликнул Джека:

– Рядовой Кирби?

– Да, сэр.

– Джек Кирби? Художник?

– Так точно, сэр. Я рисовал «Капитана Америку»…

– И «Boy Commandos», – продолжил за Кирби лейтенант. – Так, значит, ты умеешь рисовать?

– Так точно. Конечно же я умею рисовать.

Кирби подумал: «Этого еще не хватало. Какой-то офицер хочет, чтобы я нарисовал его портрет…»

– Хорошо, – продолжил лейтенант. – Назначаю тебя разведчиком. Будешь пробираться в города, которые мы еще не заняли, смотреть, нет ли там кого. Будешь зарисовывать все, что увидишь, и докладывать обо всем здесь.

Роль разведчика, чье оружие – карандаш и острый глаз, не располагала к кинематографичным подвигам, и Джек хорошо это понимал. Вот только некоторые его сослуживцы считали иначе. Однажды во время очередного патруля, отряд Кирби из четырех человек наткнулся на девятерых немцев. Рядовые, завидев друг друга, обычно не начинали стрельбу, если рядом не оказывалось офицера, чтобы отдать приказ открыть огонь по противнику. Простые патрульные предпочитали просто обматерить врага как следует и разойтись. Но один из американских патрульных решил во что бы то ни стало продырявить одному из немцев голову, выстрелив прямо в глаз. Парень поделился идеей с товарищами и потянулся за своей винтовкой «M-1» (ее Кирби любовно называет «сраной пушкой»). Джек на глаз оценил расстояние до немцев, сделал поправку на дальность «сраной пушки» и принялся отговаривать сослуживца от глупой затеи, обреченной на провал. Но стрелку слишком сильно хотелось подвига. Он прицелился и вопреки всем законам баллистики всадил пулю бедняге прямо между глаз. Тут же началось столпотворение, немцев по-прежнему было вдвое больше американцев. Разведчики пулей направились к своим. Как вспоминает Кирби, «с другой стороны нас завидел еще один немецкий отряд, так что удирать нам пришлось чуть ли не от пятидесяти немцев».

Но, несмотря на то, что Кирби удалось уберечься от немецких пуль, от французских морозов его не спасли ни солдатская смекалка, ни теплые вещи. Иногда приходилось даже спать прямо в снегу, так что неудивительно, что однажды Джек Кирби отморозил себе ноги ниже колена. В госпитале художнику стали грозить ампутацией – его ноги не двигались, а пальцы на ногах почернели, но Джеку повезло – он восстановился достаточно быстро и от ампутации отказались. Конечно, солдат из художника с отмороженными ногами был уже никакой, и Кирби было решено отправить обратно в Америку. Дорога домой тоже выдалась не без трудностей. В госпиталях Кирби пришлось насмотреться почти на все виды увечий, которые только можно причинить человеку. К тому же в Англии Джек подхватил простуду, а всю дорогу через океан его снова отчаянно тошнило.