Всего несколько дней она отдохнула от службы, но привычка поспать утром подольше уже образовалась, и Кэтрин еле разлепила глаза, услышав звонок. И сразу же поняла, что это не будильник, а телефон. Звонили явно не ей, и можно было устроиться поудобнее и подремать еще с часок, но голос Николь за стеной то взлетал тревожными всплесками, то пугающе затихал, и Кэтрин не удавалось отрешиться от того, что происходило рядом.

Этот неведомый, совершенно непонятный Джастин… Как он мог оставить Николь ради… Да ради кого угодно! Ведь он же художник, неужели его не очаровали тонкие, нежные черты лица, блестящие черные глаза, красивые руки? Как можно было увидеть и остаться равнодушным ко всей этой красоте?

Мысли Кэтрин перескочили на Рона: а как можно это ненавидеть?! Может быть, Николь ошибается, и Рон вовсе не испытывает к ней ненависти? Конечно, его гложет чувство вины, ведь он погубил родителей этой девушки, но ненависть… Это совсем другое…

«Ненавижу ли я Ника? — спросила себя Кэтрин, продолжая лежать в постели и рассматривая потолок, уже заметно проступивший из ночной тьмы. — Я боялась его, не хотела видеть… Но ненависть предполагает пожелание другому человеку самого плохого, может, даже смерти. Я не желала ему смерти, иначе… Сделала бы я это, если б решила, что Ник не должен больше осквернять эту землю? Не знаю. Ни о чем нельзя сказать наверняка, пока ты не испытал этого…»

Услышав, что голос Николь затих, Кэтрин выждала еще немного, потом осторожно, чтобы не разбудить сына, поднялась, и на цыпочках вышла из комнаты. Она нашла новую подругу на крыльце, бессильно сгорбившуюся, вцепившуюся в сигарету, которая ничем не могла ей помочь. Замерев позади, женщина несколько секунд с состраданием разглядывала опущенные плечики, склоненную тонкую шею, поджатые к груди колени. В этот момент она впервые в жизни почувствовала себя старшей сестрой, и ей захотелось помочь Николь чего бы это не стоило…

…На этот раз Нора, опять сопровождаемая Джерри, встречала гувернантку уже у ворот, за которыми начинался тот запущенный сад, что так очаровал Кэтрин накануне.

«Чье это решение — оставить такую первозданную дикость? — спросила она себя, издали улыбнувшись Норе. — Рон так захотел или Маргарет? В чьей душе живет эта страсть к воле?»

— Сегодня вы не поете? — в голосе девочки явственно слышалось разочарование, но собака приветливо ткнулась носом в руку Кэтрин, и ей пришлось погладить широкий, теплый лоб.

Норе она тоже ответила упреком:

— А ты сегодня обращаешься ко мне на «вы»? Я чем-то обидела тебя вчера?

— Вовсе нет, — девочка затрясла головой. — Просто папа велел мне говорить так. Он сказал, что это непозволительно, потому что вы — взрослая.

— Ах, вот как! А ты сама, как думаешь? — засмеялась Кэтрин.

Однако Нора отозвалась серьезно:

— Я думаю, что вы не очень взрослая.

— Нет? Почему?

— А взрослые не поют. Просто так — не поют. Если это для них не работа. Ну, есть там всякие певцы… но они ведь поют только, когда на них смотрят. Значит, вы только притворяетесь взрослой, чтобы папа ничего не заподозрил. А то он не даст вам эту работу.

Немного подумав, Кэтрин согласилась:

— А знаешь, ты ведь права. Я действительно очень часто не чувствую себя взрослой. Поэтому ты можешь смело говорить мне «ты».

Личико Норы вспыхнуло радостью:

— Правда? И ты скажешь папе, что так можно?

— Конечно, скажу, — заверила Кэтрин. — А ты мне скажи вот что: кто из твоих родителей решил не благоустраивать этот сад? Ну, не подстригать деревья, не разбивать клумбы… Кому так захотелось?

Быстро оглянувшись, Нора прошептала:

— Это мама. Она увольняет всех садовников, которых нанимает папа, они даже ничего сделать не успевают. Они с папой все время ссорятся из-за этого. Я слышала, как папа кричал ей, что она противится тому, чтобы я выросла нормальным человеком.

— Господи, Нора! Да ты — чудесный человек.

— Но не нормальный, — девочка пристально посмотрела ей в глаза. — То есть не такой, как все. Это правда. Папа говорит, что нормальные дети не видят ни фей, ни карликов, и не слышат, как поют деревья.

Кэтрин вздохнула:

— Жаль, что я этого никогда не слышала.

Но про себя с сомнением подумала: «А хотелось бы мне, чтобы все это мерещилось Майку? Вряд ли. Меня ведь радует, что он — нормальный. Получается, в этом я, скорее, на стороне Рона…»

— А твоя мама, значит, хочет, чтобы ты продолжала все это видеть? — осторожно поинтересовалась она.

Нора вздохнула и перешла на другую сторону:

— Здесь меньше слышно, как ворчат папоротники.

— А они ворчат?

— Очень громко.

— Что же им не нравится?

— То, что уже вторую неделю нету дождя.

«Надо спросить у Николь, правда ли это? — взяла Кэтрин на заметку. — Нас с Майком еще не было здесь неделю назад… Впрочем, если и правда, это еще не значит, что папоротники действительно жалуются на засуху».

— Моя мама боится, что я буду чувствовать себя несчастной, если меня лишить всех обитателей этого сада, — вернулась Нора к тому, о чем Кэтрин едва не забыла.

— А ты бы очень страдала без них?

— Мне стало бы скучно. У меня ведь больше никого нет. Ни одного друга. А папа считает, что мне пора завести настоящих друзей, а не придуманных. Он хочет, чтобы я поскорее смогла… — она на секунду замолчала, видимо, произнося слово про себя, а затем продолжила вслух: — адаптироваться в этом мире.

Девочка улыбнулась, а у учительницы сжалось сердце.

— Я хотела бы стать твоим другом, — сказала Кэт. — Правда, не знаю, весело ли тебе будет со мной… И еще у меня есть сын, Майк. Я могла бы вас познакомить. Только он помладше тебя.

Нора оживилась:

— А это неважно! Даже лучше. Он не будет воображать себя взрослым.

— Сегодня он в первый раз пошел в новую школу, я очень за него волнуюсь, — поделилась Кэтрин. — У него ведь тоже нет здесь друзей.

Нора остановилась:

— Здесь?

Кэтрин увлекла ее за собой:

— Мы с ним приехали из другого города.

Из осторожности Кэтрин сразу решила никому, кроме Николь не говорить, откуда они в действительности. Нора может проболтаться Рону, а если они с ним начинают войну, о чем Рон, правда, не догадывается, то вряд ли будет разумным снабжать врага важной информацией.

«Враг? — подумала она с удивлением, издали заметив крепкую фигуру Рона Коллиза, поджидавшего их на высоком крыльце. — А ведь он мне даже понравился… Улыбка хорошая… Кто бы мог подумать, что он окажется такой скотиной!»

И до, и после занятий с Норой, Кэтрин хотела повидать Маргарет, переброситься хотя бы парой фраз, но хозяйка дома так и не спустилась из своей комнаты.