ней случилось это. Вселение? Подселение? Заключение в её тело? Она так и не смогла подобрать для появления Грима какого-то конкретного термина. За этот прошедший месяц тот не особо ей мешал и почти не вмешивался в её жизнь, так что первоначальные тревога и подозрительность постепенно улеглись. К тому же Кира не была склонна переживать о том, что уже невозможно изменить, принимая новые правила игры. Наверное, это и имелось в виду, когда Грим говорил о её «гибкости сознания». Иногда Кира думала, чем может помочь своему «заключённому», но тот пока сам не особо шёл на контакт, к тому же идей не было, а бередить его раны, чтобы повторить случившийся катаклизм, совершенно не хотелось.

После той передачи информации они ещё однажды говорили в «матрице» и Грим сказал, что это его «вмешательство третьего порядка» сложно для постижения без определённого уровня знаний, но Кира всё же вытянула из упрямого «высшего разума», что вмешательство это совершенно не касалось её жизненных выборов, становления характера и личности. Она была она. Сама, без всяких там «вмешателей». Скорей уж действительно Грим сделал её более чувствительной и энергоёмкой, создавая внутренний резерв под себя, который почти никак не проявлялся до точки подписания контракта. Это она иногда могла черпать немного той энергии, затраченной на создание «тюрьмы» внутри неё.

В своей семнадцатилетней жизни она сталкивалась с некоторыми необъяснимыми и странными вещами. Увлекалась парапсихологией и медитациями, пытаясь совершенствовать свой разум. Благодаря таким занятиям ей даже удалось увидеть несколько по-настоящему вещих снов, которые сбылись; растения, посаженые её рукой, хорошо росли; а животные, когда она настраивалась на их «волну» — слушались, ластясь к ней. Особенно кошки. Собак Кира слегка недолюбливала, точнее, не любила «пустолаек» и «шавок», считая их позором собачьего племени. Но и собаки её никогда не трогали и старались попасть под поглаживание или преданно заглянуть в глаза.

Плохое зрение в «минус шесть», тем не менее, позволяло ей узнавать знакомых, даже если те находились на другой стороне улицы, расплываясь цветными пятнами. Людей она распознавала вовсе не по лицу, которое не могла видеть даже с полутора метров, а по даже ей самой непонятным признакам. Иногда с интересом разглядывала фотографии друзей и одноклассников, которые виделись ей совсем иными. Фотографии помогали «достраивать» образы и видеть, чего она вроде как и не видела глазами. Даже читала она не уткнувшись носом в текст, а на границе «расплывания», определяя, что написано, по конфигурации слова и контексту. Что касалось конспекта, то таким образом различать она могла и свой почерк, одновременно задействуя память о том, что там должно быть написано.

Кира надевала очки, только если надо было записать что-то с доски, в остальное время обходясь без «глазных костылей», воспринимая окружающий мир на звук, вкус, осязание и запах. И эти чувства у неё были острее, чем у остальных, воспринимающих восемьдесят процентов информации посредством видеоряда. Даже свою слабость она пыталась повернуть в силу, развивая оставшиеся четыре чувства и, возможно, шестое.

Кира снова посмотрела на конспект. Конечно, с запоминанием материала всё было хорошо, но… Почему-то внутри всё дрожало. Плохое предчувствие? Или это просто…

— Волнуешься? — чужой голос, точнее, голос Грима произнёс фразу её губами.

— Да как сказать… — она почти сразу ответила, услышав вопрос чуть раньше, чем тот был произнесён. — Просто экзаменатор только лекции нам читала, практика была с другой преподавательницей. Как-то страшновато. В школе всё было проще, там чуть ли не чай на экзаменах пили. Знакомый учитель, ты знаешь, что от него ожидать, можно без труда предсказать результат, а тут…

Она вздохнула.

— У тебя немеют губы от моего вмешательства в твой речевой аппарат, если хочешь, я буду говорить изнутри, — предложил ей инопланетянин.

— Даже не знаю, Грим. Тогда я точно буду сомневаться, а не сошла ли я с ума, — усмехнулась Кира. Весь прошедший месяц такие мысли на неё иногда накатывали. Что если всё это — реакция подсознания на расставание с Владом? Типа выдумала себе вечного друга-эльфа-красавчика с проблемами, чтобы не загибаться в одиночестве, жалея себя. Никуда Грим от тебя не денется, так и будете до скончания жизни вместе. Привязала к себе парня и бросила в тюрьму.

Кира вздохнула и сосредоточилась на конспекте.

— Я мог бы помочь… — предложил Грим.

— Нет. Благодарствую, — фыркнула Кира и спохватившись, что слишком резко отказала, решила пояснить: — Я привыкла всё делать сама. И я очень люблю учиться всему новому. И стараюсь не позволять что-то делать за меня. Рисовать на моих работах, «помогая», или решать за меня задачи. Если не усвоить начальные материалы, то потом будешь плавать и плюхаться. Это всё равно что пытаться решать какие-нибудь интегралы или функции, не зная таблицу умножения. Или сидеть голодной рядом с холодильником, полным еды, в ожидании, пока придёт мама и всё приготовит. Лёгкие пути ведут в никуда. А в итоге у человека нет ничего, кроме его навыков и умений. Забрось меня сейчас в каменный век, и, думаю, я бы смогла там выжить… Э… Это я, конечно, просто для примера сказала, данное время меня более чем устраивает, — вспомнив про «относительность времени» и своё «путешествие», добавила Кира.

— О, ты права, — чуть оживился Грим. — У нас обучение тоже было самостоятельным процессом, в котором каждый отвечал сам за себя и сам решал, какого места в иерархии общества способен достичь. Да и родителей не было, лишь наставники.

— Тогда, возможно, ты дашь мне совет?

— Я… я бы с удовольствием, сестра… Но… Я никогда не сдавал подобных экзаменов, в твоей памяти тоже нет подобного опыта. Вот после первого я уже смогу проанализировать ситуацию и помочь.

— Ясно всё с тобой, — с улыбкой проворчала Кира и снова углубилась в чтение своего подробного конспекта. — За сами знания я не волнуюсь. Но всегда есть человеческий фактор. Он непредсказуем. И, скорее всего, в вашем отмороженном обществе о таких факторах и представления не имеют.

От Грима повеяло молчаливым согласием.

* * *

Экзамен начинался в девять утра, но уже в полдевятого перед дверью аудитории стояла толпа однокурсников. Практически вся группа в тридцать человек.

— Ну вот, а я думала, что первой приду, — вздохнула Кира при виде этой картины. Привычка говорить сама с собой с появлением Грима, похоже, окончательно закрепилась.

— Ой! Я тоже так думала! — тонкий голосок, принадлежавший её однокашнице