пиратов и блокировала ее, поймав защитников в ловушку, прежде чем они успели сбежать. Все поселение было сожжено дотла, а все сдавшиеся казнены. Он сердито посмотрел на центуриона, его кулаки были сжаты так сильно, что он чувствовал, как ногти впиваются ему в кожу. -  Ты был в составе эскадры?

- Да. Я и все эти ребята. Мы перерезали пиратов, как крыс. Их и их семьи.

-  Эти семьи не представляли для вас угрозы.

-  Это были паразиты. Гниды размножаются вшами. Некоторые из них выросли бы, чтобы пойти по стопам своих отцов. Зачем рисковать?  Итак, Канис отдал нам приказ убить всех. Правда, мы убедили их сложить оружие,… и они это сделали.  -  Лигарий сухо рассмеялся. -  Это был самый легкий рабочий день, который я когда-либо помнил. Ты бы видел выражение их лиц, когда они поняли, что скоро умрут.   Особенно у женщин. Они предлагали нам любую сексуальную услугу, лишь бы сохранить жизни своих младенцев.

-  Так, это ты убил невинных женщин и детей, бессердечный ублюдок.

- Эти семьи были так же виновны, как и пираты. И если бы мы оставили их в живых, они бы тоже стали пиратами. Как у ты и твоя банда. Возможно, в прошлый раз вы ускользнули, но Канис скоро снесет вам головы.

-  Посмотрим. -  Телемах отошел от центуриона, его кровь кипела в жилах. Он никогда не знал такой ярости, которую испытал в тот момент. -  Кастор!

Квартирмейстер подошел. -  Есть, капитан?

-  Выведи этих людей за городские стены и посади их  на кол. Он указал на участок открытого берега за портом. - Сделайте это там, чтобы каждый проходящий корабль мог видеть, как подохли  эти римляне.

-  Вот вам и пиратская честь, -  усмехнулся Лигарий. -  Ты никогда не собирался нас щадить, не так ли? Даже несмотря на то, что мы сдались.

-  Как и семьи в Пиратополисе, -  холодно ответил Телемах.

Заключенные отреагировали криками отчаяния и ужаса. Кастор взглянул на своего командира, не в силах скрыть потрясение. Другие капитаны пиратов также открыли рты от  удивления и беспокойства по поводу его безжалостности.  Гентий предложил ему отойти в сторону  вместе с другими капитанами, чтобы заключенные не услышали их:   -  Это что, действительно  так необходимо?

- Это то, что они заслуживают. И это отправит сообщение в Рим. Один наш враг не забудет.

- Это меня беспокоит. Смотри, мы уже выполнили свою миссию здесь, в Сении. У Каниса будут все основания преследовать нас на остатках своего флота, как только он узнает о нашем набеге. Зачем злить Рим еще больше?

-  Мы должны пощадить их, -  добавил Критон.  - Я не хочу провести остаток своей жизни под преследованием имперского флота.

Телемах глубоко вздохнул, чтобы скрыть растущее разочарование:  - Братья, эти люди несут ответственность за резню наших семей. Они должны ответить за это. Или мы решили, что убийство наших женщин и детей должно остаться безнаказанным?

-  Никто не предлагает нам отпустить их, -  возразил Гентий. -  Но их казнь только разозлит Рим.

- Рим без колебаний сделал бы то же самое с нами, если бы он был на нашем месте. Спроси себя об этом, Гентий.  Если Канис захватит наши корабли, ты думаешь, он проявит к нам хоть какое-то милосердие?

-  Согласен, -  вмешался Биррий. - Нет ничего, что могло бы выманить Каниса быстрее, чем казнь римских солдат.

Критон покачал головой:  -  Это не то, о чем мы договаривались. Мне это не нравится

-  А, тебе это и не должно нравиться, -  ответил Телемах. -  Я бы тоже  хотел, чтобы был другой путь. Но нам нужно послать в Рим сообщение, которое они не смогут проигнорировать. А это единственное решение.

Он оглянулся на остальных, но никто больше не протестовал. Удовлетворенный тем, что его довод возобладал, он поманил Кастора к себе:  -  Выполняй!

На лице пирата-ветерана промелькнула тень колебания, прежде чем он выкрикнул приказ людям, охранявшим заключенных. Они поставили ауксилариев на ноги и сорвали с них шлемы, доспехи и туники, раздели их до набедренных повязок и связали руки за спиной веревкой. Некоторые из римлян умоляли о пощаде, а другие выкрикивали гнусные проклятия в адрес пиратов. Те, кто боролся или сопротивлялся, были быстро успокоены потоком ударов и пинков своих конвоиров. Остальные пираты, наполнив животы напитками из разграбленных винных лавок, громко глумились и издевались над осужденными.

- Гребанные ублюдки! - Лигарий сплюнул на зловещие оскорбления. -  Скоро тебя подвесят на кресте. Тебя и всех вас! Вы тоже будете кричать, как те жалкие негодяи, которых мы казнили в Пиратополисе!

-  Уберите их!  -  приказал Телемах.

Несколько зевак стояли на краю проезжей части и смотрели, как римских морских пехотинцев конвоируют к воротам. Многие заключенные жалобно тряслись, дрожа от перспективы своей ужасной участи. Их смерть не принесла бы Телемаху удовлетворения, но он утешал себя сознанием, что у него нет выбора.  Дерзкого набега на небольшой римский порт могло быть недостаточно, чтобы выманить Каниса из Равенны.  Префект не хотел бы выводить свой флот и оставлять базу без защиты. Только уничтожив гарнизон, пираты могли быть уверены, что соблазнят римский флот вступить в бой.

Когда последнего ауксилария подняли на ноги, Телемах махнул пиратов подождать и подозвал человека к себе. Двое охранников оттащили заключенного от его товарищей и подвели к своему капитану. Телемах внимательно изучил римлянина, прежде чем обратиться к нему.

- Как тебя зовут?   -  спросил он на латыни.

-  Пуллус, господин, -  с тревогой ответил арестант. -  Квинт  Ведиус Пуллус.

-  Ты хочешь жить, Пуллус?

- Да, господин!

-  Тогда слушай внимательно. Ты на словах доставишь сообщение префекту Канису в Равенне. Скажешь ему, что дни, когда Рим считал себя хозяином Адриатики, прошли.  Братство побережья больше не будет подчиняться власти императора и его прислужникам.  Скажи Канису, что мы вызываем его на бой. Наш флот против его. Скажи ему, что мы с нетерпением ждем возможности отомстить за наших погибших братьев и будем ждать его в десяти милях от побережья Парентиума, через пять дней. Если он откажется дать бой, мы продолжим грабить римские города и порты, пока все они не будут стерты с лица земли, а все мужчины, женщины и дети не будут изрублены на куски. Ты все запомнил?

-  Думаю, да, господин.

-  Тебе нужно лучше делать, чем думать, римлянин. В противном случае я выберу другого