Почтовое отделение помимо своего прямого предназначения служило бакалейным магазином. Здесь всегда пахло чаем и коричневой оберточной бумагой. В детстве Новелла любила сюда приходить, но не бывала здесь уже года два с половиной.

– Миледи! Что привело вас в деревню? Я и не знала, что вы вернулись в Холл.

Высокая, худая как щепка, миссис Крукшенк обладала неожиданно открытым и приветливым лицом. Ее седые волосы стального оттенка были зачесаны назад и завязаны в тугой узел. Поверх синего хлопкового платья она накинула голубую шаль. В свои шестьдесят она оставалась очень подвижной и жизнерадостной.

– Рада видеть вас снова.

– Как ваша дорогая матушка? Мы нечасто ее встречаем с тех пор, как она вышла замуж… за него.

Новелла не показала, что заметила едва скрываемое отвращение в голосе начальницы почтового отделения, но ей было приятно осознавать, что она не одинока в своей нелюбви к лорду Бактону.

– К сожалению, ей немного нездоровится. Сегодня утром нам пришлось вызывать доктора Джоунса.

– Это все из-за сырости. Ваша мама такая леди, что, должно быть, просто не выдержала влажности, которая стоит уже несколько дней. Сегодня, к счастью, чудесная погода. Но что вас привело ко мне?

– Это письмо нужно немедленно отправить в Стокингтон.

Новелла передала ей адресованное мистеру Лонгриджу письмо.

– У меня как раз есть пакет для этого самого джентльмена, и тоже срочный. Их отправят немедленно, вы и в свою коляску вернуться не успеете.

– Миссис Крукшенк, а что у вас здесь нового? Я, пока жила в школе для девочек, ужасно соскучилась по вашим новостям.

Миссис Крукшенк засияла, как ясное солнышко. Если что-то в жизни и доставляло ей удовольствие, так это долгие задушевные разговоры о том, кто чем занимается в деревне.

– Хотите чаю? Я могу на полчасика устроить перерыв.

Новелла кивнула, радуясь в душе.

«Видимо, благодаря мне она теперь будет считать, что сегодняшний день не пропал даром», – подумала она, когда старушка предложила ей сесть на кресло у стойки.

Вскоре из соседней комнаты донесся свист чайника, и Новелле стало очень уютно и тепло на душе. Посплетничать на кухне со своей кухаркой она не могла – Хиггинс ей не понравилась.

Миссис Армитадж – другое дело, но здесь Новелла боялась, что экономка будет сообщать лорду Бактону о каждом ее слове.

При такой больной матери Новелла чувствовала себя очень одинокой, и ей хотелось с кем-то поговорить по душам.

– Вот, миледи.

Миссис Крукшенк вошла в комнату, неся поднос с чаем и печеньями.

– Я помогу, – предложила Новелла, вставая.

– Нет, нет, миледи. Все уже готово.

Она разлила чай и расставила чашки. Новелла заметила, что чашки были дорогие, фарфоровые, вероятно, лучшие из имеющихся у миссис Крукшенк.

– Итак, с чего начать?

– Рассказывайте все, миссис Крукшенк. Я хочу узнать все новости.

– Что ж… Миссис Карбертон родила двойню, мальчика и девочку, а старый Пит бросил свою ферму и уехал жить на море. Представляете? Я говорила ему: «В Брайтоне вы свиней не найдете».

– А слуги, которые раньше работали в Краунли-холле?

Миссис Крукшенк опустила взгляд и откашлялась.

– Не знаю, стоит ли это рассказывать, миледи. Ужасные вещи творились в Краунли-холле, когда там появился лорд Бактон.

Старуха заколебалась и бросила встревоженный взгляд на Новеллу.

– Прошу вас, продолжайте, миссис Крукшенк. Расскажите, что у вас на сердце.

– Что ж, миледи, для всех нас это стало потрясением. Некоторые слуги служили у его светлости, графа, всю жизнь, а Уоргрейв устроился к вашему батюшке лакеем, когда был еще совсем мальчиком.

– Миссис Крукшенк, расскажите, что случилось.

Новелла подалась вперед и сжала руку старухи.

– Я хочу знать все.

Миссис Крукшенк посмотрела через плечо и приблизила лицо к Новелле.

– Это случилось утром, миледи. Не успел лорд Бактон пробыть в доме пяти минут, как начал распоряжаться. Приказал собирать вещи на продажу. А потом случилась эта жуть с башней. Боже! Какой плохой знак для брака.

Миссис Крукшенк перекрестилась, будто защищая себя от дальнейших напастей.

– Я слышала, ее светлость, графиня, совсем упала духом, рвалась уехать куда-нибудь надолго, но лорд Бактон не позволил. А потом он взял и решил, что им не нужно столько слуг, мол, слишком накладно, сказал он. А уже через два часа Уоргрейва, Салли, Джеральда и Гарри без всяких объяснений отправили собирать вещи. Когда Уоргрейв попытался возразить, лорд Бактон порвал его рекомендательное письмо прямо у него перед носом.

– Но он же не сможет никуда устроиться без рекомендации! Какой ужас! – вскричала Новелла, едва не выронив чашку. – Что же с ним случилось?

– Последнее, что я слышала, – он уехал к своей сестре в Чичестер… Не знаю, оправится ли когда-нибудь Уоргрейв после такого удара.

После этого наступило долгое молчание, и женщины допили чай.

Сердце Новеллы сжималось от жалости к слугам, с которыми поступили так несправедливо. Отец бы такого не допустил.

А что насчет отчима? Новелла знала, что к новичкам в деревне всегда относятся с подозрением до тех пор, пока они не докажут, что заслуживают уважения, и ей очень хотелось знать, какое впечатление на сельчан произвел лорд Бактон… Но осмелится ли она об этом спросить?

Словно прочитав ее мысли, миссис Крукшенк глубоко вздохнула и промолвила:

– Миледи, я могу говорить откровенно?

– Миссис Крукшенк, я уже говорила, что можете, поэтому, прошу, продолжайте.

– Просто я волнуюсь о вас и о вашей милой матушке. Графиня – достойная леди и не заслуживает такого неуважения со стороны этого человека.

– Будьте уверены, все, что вы скажете, не выйдет за эти стены.

– Миледи, в деревне говорят, что лорд Бактон встречается с женщиной, когда ездит в Лондон… если вы меня понимаете. Я бы не стала вам говорить, но мне жалко графиню. Все мы в деревне ее любим.

– Я догадывалась, – тихо ответила Новелла.

– Миледи, я не хочу вас расстраивать… – Старуха вытерла глаза.

– Ничего, миссис Крукшенк. Спасибо вам за вашу откровенность. Но мне пора. У меня еще много дел. Сколько с меня за отправку письма?

– Нисколько, миледи. Только пообещайте, что спасете графиню и Краунли-холл от разрушения.

Новелла крепко обняла ее со словами:

– Я хочу вас еще кое о чем попросить.

– Я сделаю все, миледи, только скажите.