– И очки, – велел он.

Меня разоблачили так быстро, что сейчас идея с переодеванием казалась ещё более глупой, чем дома у тёти Кати. И как я всё это ему объясню?

Джон несколько секунд внимательно изучал моё лицо. Я не выдержала и опустила взгляд. Чувствовала себя очень глупо. И ещё было стыдно.

Полицейские обсудили моё преображение и ушли в свою машину. Спустя несколько минут один из них вернулся и вручил мне какую-то бумагу. Я повертела в руках листок, исписанный немецкими словами. Деваться было некуда, сама я не могла перевести.

– Что это? – спросилау Джона.

– Вы должны оплатить штрафв десять евро за нарушение порядка, – хмыкнулмой наниматель, изучив бумагу. – Наличными.

– За то, что я вела машину в парике и не была похожа на свою фотографию? –ожидание неминуемой расплаты сделало меня смелее, даже сарказм вдруг вылез из какой-то дальней кладовки. Всё равно ведь Кэлтон не даст мне пощады после такого обмана, чего уж теперь.

– Нет, за то, что ты ехала слишком медленно, – вдруг огорошил меня Джон. Мне показалось, или он едва сдерживает смех?

– Я думала, штрафуют за превышение скорости. – пробормотала вполголоса, роясь в сумочке. – Но чтоб за спокойную езду…

– Минимальная разрешённая скорость на автобане – шестьдесят километров в час, – просветил меня Кэлтон.

– Буду знать, спасибо, – буркнула, не чувствуя абсолютно никакой благодарности.

Настроение было препаршивейшим. Я перерыла сумочку, надеясь, что где-то у меня завалялись наличные деньги. Они, конечно, и завалялись, вот только не те…

Я забыла поменять рубли. Чёрт! чёрт! чёрт!

И что теперь делать?

Они оба ждали моего ответа. Кэлтон, сидя справа, полицейский, стоя слева.

Прощайте гордость и самоуважение.

– Мистер Кэлтон, вы не могли бы одолжить мне десять евро?

О-о, этот его взгляд. Им можно травить тараканов, ни один бы не выжил. К моему счастью и огромному облегчению, он не стал никак комментироватьмой очередной прокол. Вместо этого Кэлтон молча вышел из автомобиля и подошёл к полицейским.

Я устало прижалась лбом к рулю. Не было сил смотреть, как мой наниматель оплачивает мой же штраф за моё неумение быстро водить машину. Нет, ну где это видано – штрафовать за аккуратную езду? А если бы я гнала как сумасшедшая? Ничего этого бы не было?

Водительская дверь открылась, и я повернула голову. Джон протянул мне оплаченную квитанцию, и я автоматически приняла её.

– Вылезай, – вдруг скомандовал он.

– Что? – меня будто заклинило.

– Ну это уже просто невозможно, – Кэлтон схватил меня за руку и вытащил из машины.

* Das sind nicht Ihre Dokumente – это не ваши документы (нем.)

Джон яростно сжимал руль и давил на газ. Таким злым он давно не был.

Эта пигалица оказалась той ещё актрисой. Ему почему-то и в голову не пришло, что она только старается казаться страшной.

Хотя подвох он заподозрил в тот самый момент, как у неё пропал жуткий русский акцент. А произошло это, когда они остались вдвоём. И любимый сыночек исчез с горизонта. Совпадение? Джон так не думал.

С этой девицей что-то было нечисто. И Кэлтон намеревался узнать, что именно.

Как только выяснилось, что она не та, за кого себя выдаёт, Джон позвонил своему начальнику службы безопасности и отправил фото её прав. Пусть Далтон разбирается. Это его работа.

А сам он намеревался понаблюдать за своей – даже смешно произносить вслух – сиделкой.

Джон даже пересмотрел маршрут, решив отправиться в Кале на машине и за время пути получше изучить эту пигалицу. Кто ж знал, что она не умеет водить машину. Какое забавное было лицо у девчонки, когда она узнала, что оштрафована за слишком медленную езду. Да уж, такое и нарочно не придумаешь. Джон усмехнулся про себя и скосил глаза на нахохлившуюся на пассажирском кресле сиделку. Сейчас она была похожа на воробышка.

Мужчина подавил в себе острый приступ жалости и… нежности. Вот уж дудки, эта непонятная особа его не разжалобит. Не разведёт на эмоции. В его возрасте уже стыдно вестись на подобное.

Но если уж совсем честно, а Джон привык быть откровенным с собой, тот момент, когда девчонка сняла парик, он вряд ли когда-нибудь забудет.

Это было… Это было как удар под дых, когда вышибло дыхание, и ты не можешь глотнуть воздуха.

Наверное, так выглядело преображение Золушки, когда фея-крёстная замахала своей волшебной палочкой.

Она оказалась совсем девчонкой. Вряд ли ей было хотя бы двадцать пять. Почти в два раза младше него…

И она сидела в машине такая жалкая, с огромными глазами, полными слёз. С собранными в пучок на макушке светло-русыми волосами. Маленькая растерянная девочка. Его сердце проделало кульбит.

Эй, мужик остынь, успокойся.

Это просто инстинкт. Потребность взрослого сильного мужчины защищать слабых. А девчонка в тот момент выглядела совсем уж пришибленной. Разумеется, в нём взыграла жалость. Ничего более. А то, что тело отреагировало на неё. Так это тоже инстинкт. Альфа-самца, у которого давно не было самки.

Всё было просто, понятно и разложено по полочкам.

Джон ещё раз скосил на неё глаза. Как он ни пытался найти в ней несоответствия с образом, но девчонка не выглядела хоть сколько-нибудь опасной. Вот совсем. Он не мог поверить, что её наняли, чтобы причинить ему вред.

Впрочем, с этим вопросом пусть разбирается Далтом. А пока Джону всё же следовало быть с ней осторожнее.

Он снова украдкой взглянул на неё. София, как он узнал из её удостоверения, усиленно смотрела в боковое окно и кусала губы. Они уже были ярко-алого цвета и слегка опухли.

Ох, лучше бы он об этом не думал. В брюках стало неудобно. Пришлось поёрзать по сиденью, чтобы найти более-менее комфортное положение.

И Джон снова разозлился. Какого чёрта он так реагирует?! Высадить её на ближайшей заправке и пусть топает к Адаму, который её неизвестно зачем нанял.

Была секунда, когда он чуть так и не поступил. Хотел выгнать её из машины. Оставить там, с полицейскими. Но он этого не сделал. Ей достаточно было глянуть на него испуганно своими бездонными глазищами, и Джон не смог.

Точнее, дал ей отсрочку. Пусть побудет рядом с ним, пока он не выяснит, какого чёрта придумали Адам и Мередит.

Выгнать её можно в любой момент. Но сперва Джон собирался услышать правду из её хорошенького ротика.

В аэропорту Ганновера, на запасной полосе, Джона ожидал самолёт. Когда стало понятно, что до Кале они не доедут, он вернулся к первоначальному плану – добраться до французского порта воздухом.