– Прости, милая, – прервал ее Джон, – ты ошибаешься. Я не имею ни малейшего желания служить подкреплением для полиции.

– Гм, как вам угодно! – заметил Хэллет и, обращаясь к мисс Минерве, сказал: – На вас, сударыня, я рассчитываю во всяком случае. Природа одарила вас проницательным умом. Это сразу бросается в глаза.

– Благодарю вас.

– Ясным, как ум мужчины! – добавил Хэллет.

– Ну, этим добавлением вы испортили весь комплимент. До свиданья!

Когда трое мужчин вышли через стеклянную дверь в сад, Джон отправился наверх, чтобы переодеться. Внизу у лестницы он услыхал глухие рыдания, всхлипывания, стоны. «Барбара! – пронеслось в его голове. – Бедная Барбара, которая еще недавно была так счастлива!

Джон почувствовал, как кровь прилила к его вискам. «Как смел кто-то поднять руку на Уинтерслипа?! Как смел кто-то причинить страдания его кузине! Барбаре!» – Он сжал кулаки. В этот момент он был готов на все, даже на убийство. – «Действовать, действовать во что бы то ни стало». – И повернув назад, он стрелой пронесся мимо недоумевающей мисс Минервы и бросился на аллею, где стоял полицейский автомобиль.

– Я еду с вами! – крикнул он им.

– Садитесь!

И автомобиль покатил по аллее Калиа Роад. Джон Уинтерслип сидел, гордо выпрямившись, с блестящими глазами, рядом с толстым, ухмыляющимся китайцем.

Джон, охваченный жаждой деятельности, вскочил в автомобиль, не надев шляпы, и солнце немилосердно жгло его каштановые волосы. Чарли Чан, бросив на него искоса взгляд, сказал:

– Покорнейше прося у вас извинения, позволю себе заметить, что не следует выходить без головного убора; в особенности потому, что вы malihini.

– Это еще что такое?

– Употребленное мною выражение не содержит в себе ничего оскорбительного. «Malihini» – это значит чужестранец, пришелец.

– Ах, вот что! – Джон с любопытством посмотрел на китайца. – А вы тоже malihini?

– Ни в коем случае! Я «kamaaina», давно живущий здесь, оседлый житель. Приподнимая далее завесу истины, позволю себе сказать, что я живу на этих островах уже двадцать пять лет.

Через несколько минут Хэллет остановил автомобиль у полуразрушенного забора, за которым расстилался сад неземной красоты. Мужчины вошли в калитку, дверца которой уныло болталась на одной петле, прошли по запущенной дорожке и вскоре очутились около старого ветхого дома. Они подошли к одному крылу здания, и Джон увидел, что большая часть отеля стоит на обрыве у самого берега. Это был двухэтажный дом с крытыми балконами по сторонам. На нем все еще лежал отпечаток известного изящества; когда-то он гармонировал с окружающим его великолепным и богатым ландшафтом. Теперь по его стенам вились цветущие виноградные ветки, трогательно стараясь скрыть от мира следы разрушения и упадка.

– Настанет день, – торжественным тоном изрек Чан, – подгниют подземные устои и отель «Рифы и пальмы» с ужасным клокотаньем обрушится в море.

При ближайшем рассмотрении отеля Джон убедился, что предсказание китайца могло ежеминутно исполниться.

Из отеля поспешно вышел какой-то человек. Его когда-то белый костюм пожелтел, лицо было изборождено морщинами, глаза смотрели устало и разочаровано. Но на ном, как и на отеле, лежал отпечаток былого изящества.

– Мистер Эган! – резко произнес Хэллет.

– А, здравствуйте!

– Мне надо немедленно переговорить с вами.

– К сожалению, сейчас не могу. Крайне важные дела в городе. Я и так опаздываю. Когда-нибудь в другой раз.

– Нет, немедленно! – повелительным тоном сказал начальник полиции. – Входите в отель!

Эган побагровел от возмущения.

– Черт побери! Как вы смеете так разговаривать со мной!

– Нечего представляться! Вы знаете, по какому делу я приехал сюда!

– Не имею ни малейшего понятия.

– Дэн Уинтерслип найден сегодня ночью убитым! – проговорил Хэллет, не сводя глаз с лица Эгана.

Эган снял шляпу и беспомощно посмотрел на Хэллета.

– Я читал уже об этом в утренней газете. А я-то тут при чем?

– Вы были последним, кто видел его в живых! Ну, не задерживайте меня, идемте.

Они прошли через скудно меблированный вестибюль в небольшую комнату, служившую конторой. В ней царил ужасный беспорядок. Повсюду валялись груды покрытых пылью журналов и газет, а пол был усеян старыми разорванными конторскими книгами. Дженнисон разостлал на окне газету и сел. Для остальных посетителей Эган освободил стулья.

– Господин полковник, – начал Эган, – если вы изложите ваше дело кратко, я еще, может быть, успею…

– Никуда вы не поедете! Слушайте, Эган! Нам известно, что вы вчера около половины восьмого вечера телефонировали Дэну Уинтерслипу о том, что вы не хотите быть у него в условленный час. Он настоял на встрече с вами, и вы пришли к нему около одиннадцати вечера. У вас был с ним довольно крупный разговор. В двадцать пять минут второго Дэн Уинтерслип был найден убитым. Что вы имеете сказать по этому поводу?

Джим Эган провел рукой по своим волосам.

– Да, я был у него, – проговорил он. – Извините, вы ничего не имеете против, если я закурю?

Вынув серебряный портсигар, он закурил папиросу дрожащей рукой.

– Да, мы с Уинтерслипом условились встретиться вчера вечером. Но днем я раздумал идти к нему, протелефонировал ему, что не приду, но он настоял на нашей встрече. В одиннадцать вечера я уже был у него.

– Кто вас впустил в дом?

– Уинтерслип ожидал меня в саду. Мы вошли в дом.

Хэллет бросил искоса взгляд на папиросу, которую курил Эган.

– Через дверь, которая ведет прямо в гостиную? – осведомился он.

– Нет! – ответил Эган. – В большую калитку, которая ведет к веранде. Там мы поспорили в связи с тем делом, которое привело меня к нему. Через полчаса я ушел. Когда я уходил, Дэн Уинтерслип был жив и здоров и в хорошем настроении.

– А в какую дверь вы ушли?

– Через ту же, в какую вошел.

– Хм! – Хэллет на минуту задумался. – А может быть, вы возвращались в дом?

– Нет, я пошел прямо к себе и лег спать.

– Вас кто-нибудь видел вечером в отеле?

– Нет! Лакей уходит спать в одиннадцать вечера, а ночной прислуги у меня нет.

– Скажите, Эган, вы встречались раньше с Дэном Уинтерслипом?

– Не помню, возможно.

– Это не ответ. Да или нет?

– Тогда… да! Один раз в Мельбурне. Более двадцати лет тому назад.