– Вот что, Ирина. Думаю, наша бабуля согласится побыть с Лидией завтра весь день, а к вечеру мы что-нибудь придумаем. Попозже прозвонюсь Виктору, по-дружески попрошу взять это дело на особый контроль. Надо искать Стаса по горячим следам. Возможно, уговорю Листратова подъехать… – Димка сунул руки в карманы брюк, немного постоял у окна и, досадливо кивнув головой, снова протянул: – Да-а-а… Мне, наверное, не стоит выражать Лиде сочувствие «тет-а-тет», так что передай его ей попозже. И не поленись сообщить, как вы тут обустроились. Не забудьте запереть дверь. Утречком заскочу.

В голосе мужа колокольчиками звенели нотки жалости. Скорее всего – к себе. Впереди безрадостный вечер у кухонной плиты. Детки заявятся поздно. Это только я могу радоваться временному отсутствию членов семьи. Но, честно говоря, весьма ограниченное время. Особенно тоскливо без детей. Пусть даже и взрослых. Просто диву даюсь, как мы с Димкой в молодые годы обходились без Алены и Славика?

– Блин! – Наташкин вопль безжалостно прервал ностальгические мысли о теплой семейной обстановке. Димка, загрустивший от перечня дел, которые ему следовало провернуть вместо меня, мигом рванул на крик.

– Она чуть из унитаза не умылась! – орала подруга, вытаскивая Лидочку из сортира. – И это после такого благородного напитка, как коньяк! Ефимов, ну что ты бездействуешь? Помоги закинуть ее в ванну. Прямо так, в чем мама ее точно не родила. Пусть вся под душем постирается. Что б я когда-нибудь еще кому помогала! Ир, хватит без дела слоняться, завари чаю покрепче, сейчас будем таблетками отпаивать – в час по чайной ложке. Сначала меня, потом Лидию Петровну. А ты, Ефимов, иди, иди, родной. И помни, что только дурак учится на своих ошибках. Пьянству – бой!

К одиннадцати часам Лидочка кое-как оклемалась. Плохо было другое – после двух бессонных ночей она окончательно выспалась, тогда как у нас с Наташкой глаза слипались – результат трудного нерабочего дня. Мы втроем сидели на полу, точнее, на Наташкином надувном матрасе, и вели беседу, призванную успокоить Лиду и настроить ее на мажорный лад. Оставалось только надеяться на верную подругу – бессонницу, мило напоминающую о своем визите в тот момент, когда ложишься спать в чужом доме. Правда, еще можно было распределить часы ночной вахты.

Мы с Наташкой все уши Лидочке прожужжали, объясняя, что ей обязательно следует быть в форме – на кого же Стасу надеяться, как не на родную мать.

– Могло ведь случиться так, что у парня память переполнилась, вот мозги и заклинило – сам себя не помнит, – горячилась Наташка.

Хорошо, если бы она на этом и остановилась. Нет! Дернула же ее нелегкая завести ближе к ночи разговор о перемещениях во времени. Даже привела пример, родом из 1993 года (и ведь ухитрилась запомнить!), когда американская подводная лодка за пару секунд переместилась из района Бермудского треугольника в воды Индийского океана, на расстояние, прямо скажем, отсюда до завтра! Этого подруге показалось мало, и она с сожалением добавила – все члены экипажа мгновенно постарели лет на тридцать.

Лидочку этот рассказ окончательно расстроил. Наташка, чувствуя свою оплошность, постаралась сгладить произведенное впечатление и громко заявила, что со Стасом такой истории не случится. Во-первых, он не американская подводная лодка, а во-вторых, в Москве вполне хватает других способов затеряться и в нашем реальном временном пространстве. Подумала и на всякий случай внушительно добавила, полагаю, исключительно для Лидии Петровны:

– Стас наверняка знает, что самоубийцы после смерти не обретают покоя. Судя по исследованиям профессора Санкт-Петербургского технического университета Константина Короткова, их энергетическая кривая носится по графику, как сумасшедшая, тогда как энергетическая картина нормальных покойников вполне спокойна – мавр сделал свое дело на земле, мавр может уходить. Это мне Ленуська рассказала.

Мельком взглянув на трясущуюся Лидочку, я намеренно опрокинула на Наташкины колени чашку остывшего чаю, в душе радуясь тому, что теперь мне с пустой чашкой не надо шлепать на темную кухню. Пустая, она на полу особо не помешает, даже если ночью ее отфутболят.

Я потребовала, чтобы Наташка немного задумалась. Хотя бы на время, за которое произошло перемещение американской подводной лодки в пространстве, и оставила убийц и самоубийц в покое.

Она задумалась, после чего бодро заявила:

– Да! Зачем нам примеры выходцев из других стран мира. У нас и своих хватает… выходцев. Это я к тому, что Стас как вышел из дома, так и войдет.

На тот момент мы не догадывались, что Наталья Николаевна ошибается. Хотелось ей верить.

Разговор поневоле вернулся к неприятным событиям, и подруга поинтересовалась, действительно ли аферистка красива. Или фоторобот приукрашивает ее мерзкую сущность? Впрочем, если хозяйка квартиры опознала девицу по фотороботу…

– Да как же она могла не опознать саму себя? – возмутилась Лидочка. – До сих пор не могу понять, зачем ей надо было обкрадывать свою собственную квартиру? Я об этом следователю на очной ставке прямо заявила. Правда, как следует я ее не рассматривала – неудобно было пялиться, но прическа – точно ее. И накрашена так же. Кстати говоря, эта «потерпевшая» вообще не смогла описать выдуманную ею аферистку. А когда я указала на нее, как на женщину, сдававшую нам с сыном квартиру, сразу в обморок грохнулась. А когда в чувство привели, она мне таких оскорблений навешала! Самое ужасное – обвинила в том, что мы со Стасом прямые участники ограбления. Что и пропал-то он исключительно потому, что боялся быть узнанным. Якобы есть свидетели, видевшие, как он помогал выносить вещи из квартиры…

Художник Перов написал два варианта картины «Охотники на привале». Мы живописно являли собой тот из них, который хранится в Третьяковке. Он нам ближе по расстоянию. Второй, находящийся в Государственном Русском музее Санкт-Петербурга, был значительно дальше. Во всяком случае, эта мысль прочно угнездилась в моей голове, когда я пыталась сосредоточиться, чтобы осмыслить услышанное. «И слушаю – не понимаю…» Лида напомнила мне рассказчика, хвастающегося своими трофеями. Наташка, доверчиво и с большим интересом впитывавшая информацию, верила каждому слову Лидочки. Сама я напоминала третьего, бесстрастного, персонажа картины. Поэтому невольно отметила даже общее сходство, если можно так выразиться, но только характеров. И там, и здесь ощущалась напряженность, затишье перед грозой. Настольная лампа, стоявшая на стуле рядом с раскладушкой, совсем не добавляла уюта, освещая ограниченное пространство на полу. Наши силуэты на стене выглядели беспомощными тенями. Со всех сторон обступала темнота.

– Почему у вас минимум мебели? – вырвалось у меня непроизвольно. – Вы что, так и собирались жить, в таких условиях?

– Да нет… – растерялась Лида, собиравшаяся продолжить свой рассказ на тему «прав тот, у кого больше денег». Это к тому, что следствие готово заниматься исключительно розыском украденного у самой себя имущества Ивляковой Светланы Викторовны, тогда как судьба пропавшего мальчишки их совершенно не занимает. – Мы как раз собирались кое-что перевезти из…