было по чуть-чуть отламывать, жевать и потом проглатывать. За один день дядя Женя с мамой оформили документы на эвакуацию. Мама записала Таню, как свою дочь. Однако, Таня хотела остаться и ждать здесь отца. Елена показала девочке похоронку. Она сказала, что Таня такая же ее дочь, они вместе выжили в этом аду, и теперь никогда не бросит ее в беде, иначе Танин отец никогда этого не простит. Наконец, все устроилось.

Нас посадили в машину и повезли через Ладогу. Трассирующие пули освещали дорогу, осветительные фонари висели на парашютиках, а когда снаряды падали в озеро — поднимались огромные фонтаны.

Эвакуированных везли сначала по Ладоге, потом по железной дороге. Не все добрались живыми. В поезде кормили, и не все могли удержаться, чтобы не съесть сразу тарелку пустого супа. После блокадной пайки это было смертельно для голодных людей.

Как только поезд подходил к платформе, в вагоны входили женщины с ведрами, в которых был суп, они раздавали хлеб и разливали суп в тарелки. Они плакали, смотря на нас.

На одной из станций людей накормили полным горячим обедом. Некоторые съедали все это сразу и тут же умирали, так и не поняв причины страшных мучений. Наша мама разводила одну ложку выданной каши с кипятком и каждый час кормила нас, чтобы желудки привыкли к нормальной пище.

Так, с пересадками мы добрались до Ашхабада, где было жарко и полно еды, а прямо на нас падали с деревьев абрикосы.

В Ленинград мы вернулись в 1945 году. Наш дом наполовину разбомбили, но мы теперь жили в другом месте…

СУДЬБА И НА ПЕЧКЕ НАЙДЕТ

1941 год. Степан получил повестку явиться на сборный пункт. Никакими льготами получить бронь он не располагал. Его дружки, местные «авторитеты» г сгинули непонятно куда. Отправляться в тюрьму не хотелось. Поэтому попрощавшись с женой и детьми, он вместе с другими призывниками отправился на опорный пункт, где их погрузили в поезд и повезли в действующую часть. Он уже придумал, что при удобном случае спрыгнет с поезда и спрячется где-нибудь в лесу. И такой случай представился. В товарном вагоне, где он ехал периодически раздвигали двери от духоты и курева. На вторые сутки пути он долго стоял у двери, выбирая момент, а затем на полном ходу спрыгнул с поезда. Взводный даже не успел выстрелить, так все быстро произошло. Он удачно упал в канаву, лишь повредив ногу и плечо. Кое-как отполз от железной дороги в сторону леса. Жилья вблизи видно не было. Нога распухла, наступать на нее он не мог. Добравшись до леса, он прислонившись к дереву, задремал.

Проснувшись, увидев неподалеку тоненькую березку, он еле сломал ее, обрезал ветки, и с трудом опираясь на ногу, пошел на видневшийся вдалеке свет. Через несколько часов, еле-еле передвигаясь, подошел к крайнему дому и постучал в окно. Уже светало, но в доме еще спали. Наконец, после расспросов, открыли дверь.

— Откуда ты такой взялся? — спросил старик, уставившись на Степана и его ногу.

— А ты что, следователь, вопросы задаешь, дай хоть воды попить, видишь ногу подвернул -

Старик поставил на стол молоко, хлеб, принес с огорода лук и огурцы. Из разговора Степан понял, что ему надо обязательно идти к председателю колхоза — Мининой.

Лидия Николаевна — крупная сильная женщина, из тех про которую говорят «и баба и мужик», мельком посмотрев документы, тут же позвала фельдшерицу, которая наложила Степану шину на ногу и плечо, и обрадовала, что все скоро заживет.

Степана поселили в сельской школе, в комнате бывшего завхоза. Бабы принесли яиц, картошки, огурцов и прочего деревенского харча.

Степан решил здесь немного передохнуть и вылечить ногу, а потом думать, что делать дальше. Он понимал, что Минина должна сообщить о нем в военкомат, но к счастью он был не близко, в райцентре, а ехать туда специально из-за него времени не было. Тем более, Степан убедил Председательницу, что как только поправиться сразу отправиться в военкомат сам, чтобы догнать свою часть.

У Мининой были свои соображения на Степана. Мужиков в деревне не осталось, а тут хоть калека, да мужик. Ей нужно было выполнять план, а рабочих рук не хватало, поэтому она готова была удерживать Степана в колхозе, как можно дольше. Фельдшерица помогала ей в этом, старалась убедить Степана, что он может остаться хромым надолго. Казалось бы, все должны быть довольны. Но только не Степан, работа на полях и угодьях его не прельщала. И он опять стал выжидать, куда судьба выведет его сейчас. Прошел месяц, нога несмотря на «старания» фельдшерицы почти зажила, правда, он еще прихрамывал. Минина предлагала съездить в район, где у нее есть знакомые в райздравотделе и медкомиссия могла бы его комиссовать из-за покалеченной ноги. Но ехать в военкомат, равнозначно подписать себе приговор и получить срок за дезертирство, если сведения о нем уже сюда дошли. Да и что он мог сказать военкому, как и почему оказался здесь, если призван был в другом городе.

Однако, Лидия Николаевна была бабой упертой и настойчивой. Если что решит, то обязательно добьется.

Забегая вперед стоит сказать, как ее колхоз продержался всю войну. Колхозники в деревне работали от зари до зари. В то время все жили под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы!». Колхозы сдавали государству зерно, мясо, шерсть, лён, мёд, молоко и масло. План по сдаче выполняли и перевыполняли.

Степан раздумывал, с одной стороны, было заманчиво получить белый военный билет, но с другой, это был большой риск. Он уже придумал, что можно сказать, что выпал из вагона на повороте, когда курил. Проверить будет сложно, да и где сейчас те бойцы, что были свидетелями его побега. А из деревни с бронью он сможет уехать, куда и когда угодно. Минина говорила, что военком сильно пьющий, это тоже давало надежду на успех.

Выбрав один из свободных дней, он вместе с председательницей поехал к военкому. Она пошла по своим делам, а он заглянул в военкомат разведать обстановку. Заглянув в военкомат он увидел, что военный комиссар успешно межевал призывную работу с запойным пьянством. Отмечали окончание переучета военнообязанных. Присутствовал там и заведующий районного