– Ну… ладно, – задумчиво хмыкнул он, удивляясь резкой смене собственного настроения. – Вечером поговорим. Не буду пока звонить. Так и быть… Раньше возвращайся тогда сегодня. И… сама подумай, какое наказание заслужила…

Она стояла на пороге с самым виноватым видом. Стыдливо потупив глазки, жалобно шмыгая носом, испуганно вжав голову в плечи, смиренно сложив вместе ладошки на животе… А между ними была зажата… плетка. Да, именно плетка! Явно купленная в секс-шопе многохвостая плеть, без шипов и набалдашников, правда, но специальная, предназначенная для грубых развлечений, с мягкими тонкими кожаными плетеными косичками, сходящимися в районе рукоятки единым пучком. Открыв от неожиданности рот, Михаил очередной раз обалдел.

– Накажите меня, – протянула она ему плеть. – Я заслужила наказание. Я плохая девочка. Накажите! Отшлепайте меня. Как следует отшлепайте.

Михаил машинально взял плетку. Рука как-то сама потянулась к ней. Еще не придя в себя от шока, и, по сути, не осознавая, что делает, он вдруг внезапно почувствовал, как что-то гадливо-сладкое шевельнулось у него в груди. Подленько так. Ему стало не по себе. По-прежнему покорно пригнув голову и заискивающе глядя ему в глаза, Жанна взяла его за руку и повела в гостиную. Он как бы заторможено следовал за ней, с ужасом чувствуя, как, независимо от его сознания, с ним происходит что-то непонятное, так, будто это его увлекает. Слюна стала заполнять его рот, в голове зашумело, а ладонь, державшая рукоять плети, вспотела. Михаил отчетливо ощущал плотность этой кожаной рукояти, мягкость ее кожи, рифленость переплетений, увесистость.

– Наказывайте меня! – подойдя к стулу, Жанна высоко задрала юбку и наклонилась, опираясь руками о сиденье и поставляя зад. Тонюсенькие стринги лишь условно прикрывали розовую наготу ее попки. Налитая, округлая, упругая, сочная, она была настолько аппетитной, что глаза Михаила словно магнитом приклеились к ней. – Наказывайте сильнее, я заслужила! – и, прогнувшись в пояснице, она еще больше выпятила свой пухлый зад, подставляя его под плетку. Сглотнув слюну, Михаил неуверенно замахнулся дрожащей рукой, чувствуя, как начинает мутиться его сознание.

Первые шлепки были немного робкими и совсем слабыми. Они плохо получались у него и вышли какими-то смазанными, но, делая удар за ударом, он постепенно приноровился и стал хлестать все сильнее и ловчее. Плеть была, конечно, больше игрушечной, чем пыточной, мягкая, легкая, небольная, она скорее дразнила, чем реально наказывала, но с каждым ударом Жанна невольно вздрагивала, ее попка все больше краснела, а Михаил заводился и зверел. Да, именно зверел, сам не ожидая от себя такого, он чувствовал, как в нем просыпается животное начало.

– Вот тебе! Вот! Вот, негодница! Получай за все свои выходки, получай! Так тебя! И вот так! – звонко шлепал он по ее ягодицам, приговаривая, все сильнее увлекаясь и входя в азарт. Незнакомый, пугающий, странный, но будоражащий сознание, волнующий и все больше дурманящий его. И тут он почти с ужасом почувствовал, что в нем разгорается желание. Не так, как это обычно было с женой, а дико, по-животному, запретно, с похотью. Он вдруг ощутил свою власть и вседозволенность, он почувствовал, что пьянеет от этого.

Ягодицы вздрагивали, колыхались, сжимались и дергались, Жанна стонала, всхлипывала и выгибалась. Чуть расставив свои стройные ножки, она вскидывала и виляла попкой. И вдруг! Михаил ясно увидел, как трусики в ее расщелине стали намокать, он уловил дурманящий запах ее возбуждения. Эта похотливая сучка сама начала возбуждаться, ему не могло показаться это! Михаил вздрогнул. У него закружилась голова, он почувствовал, что все стремительней закипает, ощущая, как деревенеет член.

– Да! Да! Да! Я виновата! Я сама заслужила наказание. Накажите меня еще сильней! Накажите. Вот так, да, накажите! – вскрикивала Жанна, продолжая вовсю подставлять под удары попку. – Делайте что хотите, только папе не говорите. Еще грубее, накажите. Грубее! – и она вдруг сорвала с себя трусики, отбросила их в сторону и еще больше прогнулась, явно вставая в позу. Видно было, что она уже вся течет соками. Половые губы набухли, а вход во влагалище раскрылся, откровенно предлагая себя. Запах ее желания оглушил Михаила. Член напрягся до боли, а плетка в руке затряслась, он почувствовал, что совсем дуреет от приступа дикой похоти. Еще пару раз хлестнув Жанну, он окончательно потерял над собой контроль. Плеть выпала у него из руки, Михаил сдернул с себя штаны, грубо схватил Жанну руками за бедра и, рыча как зверь, вогнал ей член сзади. Сильно, резко, глубоко, со звонким шлепком, мощно раздвигая стенки ее влагалища. Молодое, плотное, нежное, еще не знавшее такой грубости, оно, хлюпнув, приняло его. Жанна громко вскрикнула и задохнулась, член у него был немаленький. Мелкая дрожь стала сотрясать ее тело, а спина мгновенно покрылась мурашками. Скребя ногтями обивку стула, она широко открыла рот, пытаясь схватить им хоть глоток воздуха.

Насадив ее рывком на член, Михаил на мгновение замер. Его самого колотило и выворачивало. До невыносимости остро ощущая горячую глубину ее влагалища, он чувствовал, как оно буквально дрожит там внутри, плотно обжимая его. Абсолютно не соображая, что делает, Михаил только подсознательно чувствовал, что эта девочка теперь полностью принадлежит ему. Его похоти, его инстинктам, его власти, его дикому, неконтролируемому желанию. И ничто, никакие доводы разума, никакая совесть или мораль теперь не могли остановить его. Он превратился в обезумевшего самца, кобеля, животное, схватившее долгожданную добычу. Словно сорвавшись с цепи, он начал остервенело трахать ее. Да, именно трахать, хрипя, обливаясь потом, загоняя и загоняя в самую глубину свой стоящий колом член, загоняя по самые яйца, загоняя сильно и грубо, загоняя жадно и взахлеб, упиваясь обладанием доставшейся ему, наконец, молодой самки.

Жанна скулила, выла и всхлипывала, задыхалась и плакала, но, истекая соками, вздрагивая и извиваясь, сама подмахивала и насаживалась на обжигающе-горячий кол. Эта грубость, эта жадность, эта дикость, это безумная сладость порока, этот немыслимый разврат… все это буквально сводило ее с ума. Она сама заслужила такое наказание. Сама и должна была его понести.

Идея с этой Игрой пришла Соне в голову благодаря их женскому форуму. Кто-то из девчонок скачал на телефон игру «Фанты», попробовал и поделился своей находкой с другими, утверждая, что это хороший «рецепт» для того, чтобы освежить семейную интимную жизнь. Затем ее купило еще несколько человек, потом еще несколько, и пошло-поехало, развернулась целая дискуссия на тему семейного секса.

Те, кто попробовал Игру, говорили, что она поможет подлить масла в огонь затухающей страсти. Те, кто еще не решился, утверждали, что годы берут свое, и тут ничего не поделаешь. Были скептики, были циники, были наивные барышни, а были и разумные люди, считавшие, что «под лежачий камень вода не течет».

Во всеобщую дискуссию Соня вступать не стала, но, поразмыслив, решила все же попробовать эту Игру, ведь она была замужем уже пять лет, и в супружеской постели становилось скучновато. Оставалось только придумать, как вовлечь в эту игру мужа. Но тут как раз приближался День Валентина, чем не хороший повод? Решив для себя, что именно так она и поступит, Соня дождалась Павла с работы и сообщила ему, что устроит на День влюбленных настоящий сюрприз – им предстоит эротическая игра. Глаза у нее при этом горели настолько, что он не смог отказаться.