– Гришенька очень талантливый юноша…

– Я рада познакомиться, – сдавленно произнесла мышь.

– Позже порадуешься. – Мефодий стряхнул с волос капли воды и поднял баул, ничуть не более чистый, чем его хозяйка. – Идем.

– Федя! Не по парадной лестнице же! Она…

Грязная и несчастная девчонка, и отчасти в ее неприятностях виноват Мефодий. Ну да, силу не рассчитал. Но он испугался, увидев, как эта ненормальная, перевесившись через стену, нависла над пропастью. А ведь оставил на крыльце. Она же, хлопнув длиннющими ресницами, стала лепетать что-то о женщине, которая спрыгнула со стены. О той самой женщине в белом, которая показывается лишь обреченным на смерть.

Но почему мышь ее увидела?

Или расчет был на другое? Допустим, актриса поджидала Мефодия, чтобы перед ним разыграть очередное представление, а появилась мышь. И что оставалось делать?

Странно.

И чем дальше, тем странней. Теперь к злости добавился азарт: Мефодий поймает эту циркачку, и тогда…

– Простите, пожалуйста, – Машка застыла на вершине лестницы.

– Что?

– Ковер, – она указала на светлую дорожку, которая укрывала пол в коридоре. – Он чистый, а я…

Грязная. Белые волосы вымокли и повисли печальными сосульками, тушь расплылась, тени потекли. И колготки на коленках порвались. Что ботинки, что серый костюм, аккуратный, хоть и явная дешевка, были покрыты грязью.

– Вдруг потом не отмоется?!

И девчонка смотрит с такой тоской, словно уже оплатила чистку разнесчастного ковра из собственного кармана.

– Не отмоется – куплю новый.

Сам Мефодий был ничуть не чище, и, честно говоря, больше всего ему хотелось остаться в тишине своей комнаты, запереть дверь от гостей, которые всенепременно объявятся, и раздеться. А потом – душ, горячий чай, можно с коньяком, и постель.

Опять до рассвета засиделся, а до победы над бумажными горами было пока далеко.

– Идем, – он взял девчонку за руку, тоненькую такую теплую руку, и удивился тому, до чего узкая у нее ладошка, а пальцы хрупкие. И ноготки короткие, подпилены аккуратно.

Это Грета вечно с когтями рассекает.

А Софья пытается ей подражать. Вот только одна ногти наращивает, и в хорошем салоне, а другая предпочитает покупать накладные, дешевенькие, кислотных расцветок.

– В общем, так, дорогая моя, – Мефодий шел по коридору, прикидывая, куда бы поселить мышь. Лучше бы подальше от мелкого гаденыша, уж больно скользкий у того был взгляд. А девчонка молоденькая, наивная. Не вышло бы беды… и от Греты ее убрать надобно. У той язык, что жало.

Рядом со Стаськой? Та тихая, тише остальных, но слегка подвинута на сверхъестественном. Напугает еще, особенно прознав, что Машка видела женщину в белом.

Мефодий фыркнул: нет, вот незадача. В доме множество комнат, а новенькую поселить негде!

И все-таки он остановился перед дверью.

– Жить будешь здесь, – дверь была открыта, но с внутренней стороны имелась щеколда. – На ночь запирайся.

– Почему?

– По кочану.

У гаденыша может возникнуть новая гениальная идея, последствия которой придется расхлебывать Мефодию.

– Если я сказал запираться, то ты так и поступаешь.

Мышь кивнула.

– Вещи свои сама разберешь или помощь прислать?

– Сама, – пискнула и к баулу потянулась, словно опасаясь, что Мефодий его с собой утащит.

– Вот и умница! Сейчас переодевайся, сходи в душ…

Комната к гостевым не относилась, поэтому и санузел при ней имелся.

– Я велю подать чай… обед через час. Спустишься вниз, там со всеми и познакомишься. Машка…

Она замерла, глядя на него голубыми глазищами. Вот же чудо, хоть ты хватай ее в охапку и вывози с острова. Заклюют же!

– Никого тут не бойся, ясно? А станет кто обижать, мне жалуйся.

Но ведь не пожалуется. Такие терпят, сколько могут. А когда терпение иссякает, бегут. И Мефодий понял, что ему очень не хочется, чтобы это чудо синеглазое сбежало. Как-то вот… должен же в доме быть хоть один нормальный человек помимо него самого?

Первым делом Машка сняла одежду. Расстроилась до невозможности. Костюм-то новый, купленный специально для этой поездки. И Машке он нравился – светло-серый, из мягкой ткани, которая отнюдь не выглядела синтетикой. Сидел хорошо, она себя в нем чувствовала взрослее, солидней.

А ее в грязь.

В лужу.

Извиниться даже не соизволили. Напротив, вытащили, тряхнули, словно она, Машка, кукла, и велели молчать о женщине в белом. Дескать, примерещилось. Но Машка-то знает, что она видела!

Была женщина. Стояла на стене. А потом шагнула со стены и…

Вспомнив пропасть и кипящие воды озера, Машка вздрогнула. Выходит, незнакомка погибла? Покончила жизнь самоубийством? А этот тип, Федор, собирается скрыть?

Но как можно скрыть самоубийство? Ее ведь хватятся, той женщины. Искать станут. И тело…

Жуть!

Машка испытывала огромное желание немедленно позвонить Галке, рассказать обо всем и потребовать, чтобы Галка вызвала полицию. Ну или самой вызвать. А потом сбежать.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Кто там?

– Я, – ответил тип и, не дожидаясь разрешения, вошел. Машка только и успела, что набросить на плечи покрывало. Завернулась в него, как в накидку, и уставилась на типа, надеясь, что он сообразит, насколько не вовремя объявился.

– Я подумал, что нам следует прояснить кое-какие детали. – Он уже успел переодеться, и мокрые синие джинсы сменились сухими. А одна майка – другой. – Это пока вы не натворили глупостей.

– Каких?

Он догадался о Машкиных мыслях про полицию. Точно.

– Та женщина, которую вы видели, – он дернулся, словно сама тема была крайне неприятна. – Ее на самом деле не существует. Конечно, если вы не верите в призраков.

– Призраков? – повторила Машка.

– Призраков. Духов. Привидений. Полтергейстов. Всякую сверхъестественную хрень. Вы же не верите?

– Не верю.

Вообще-то Машка не то чтобы совсем не верила, но признаваться в слабости ей было неудобно.

– Вот и замечательно. Думаю, сегодня же вам расскажут местную легенду…

– Но та женщина…

– Актриса, которую наняли, чтобы попугать меня.

Машка окончательно растерялась. Тип не выглядел напуганным, скорее очень-очень злым. Да и сама шутка, кто бы ее ни затеял, выглядела… нелепо.

– И вряд ли с ней случилось что-то плохое. Там или пещера, или карниз, но мне случалось видеть и более впечатляющие трюки, – он потер щеку. – В общем, пожалуйста, не упоминайте о том, что видели.