– Гришенька упомянул, что Кирочка собирается завещание изменить. При ней упомянул. Вот она и поняла, что ее вычеркнут. И поспешила избавиться… только не успела… мы теперь все от тебя зависим. Скоро ты выставишь нас с Гришенькой из дома.

Софья всхлипнула и уставилась зелеными глазищами, ожидая клятвенного опровержения. Кирилл так бы и сделал, но Мефодий из другого теста сделан. Даже если и выставить эту парочку – а лучше бы всех разогнать, – они не окажутся голыми и босыми. У Софьи есть куда идти. Небось трехкомнатную квартиру, подаренную Кириллом, она не продала. И алименты, что брат платил, лежат в банке. Софья предпочитала тратить деньги Кирилла, а то, что считала своим, откладывала.

– Молчишь, – с упреком сказала она. – Молчи… мы примем любое твое решение.

– Софья, давай без концертов?

Вздохнула.

– Если у тебя все… мне работать надо.

– Не все, – она капризно выпятила губу. – Ты ведь встретишь репетитора?

– Кого?

– Репетитора, – повторила она по слогам. – Или забыл? Для Гришеньки. Ему надо поработать над своим английским.

За последний месяц гаденыш сменил пять репетиторов, и Мефодию казалось, что эту тему уже закрыли.

– Мне позвонила Ларочка. Она нашла новую девочку, которая согласилась приехать. Правда, сказала, что та молода, но… это же к лучшему? Легче найдет общий язык с Гришенькой. И не будет к нему так предвзято относиться… – Тонкий голосок Софьи проникал под череп, ввинчиваясь прямо в мозг. И Мефодий тряхнул головой, пытаясь избавиться от призрака головной боли.

– Встречу, – пообещал он, понимая, что это – единственный способ заставить Софью замолчать. – Послезавтра…

…Вряд ли эта девочка продержится дольше недели.

Машка сидела на пристани, прижимая к груди баул с вещами, и тихо проклинала все на свете.

Мелкий дождь, что зарядил с утра. И старый зонт, который под порывами ветра качался, выворачивался и болезненно скрипел. Собственные волосы, от повышенной влажности завивавшиеся мелким бесом, и строгий костюм, за время поездки утративший всякую строгость.

На светлых брюках возникло пятно, причем на самой коленке, и Машка, сколько ни силилась, не могла вспомнить, каким же расчудесным образом это пятно появилось.

Вот появилось, и все тут.

Новые ботинки натирали.

В желудке урчало и вспоминались бутерброды, которые сделала заботливая Галка, а Машка не стала их есть. Волновалась сильно. Сейчас волнение сменилось здоровой злостью: прибыла Машка вовремя, но на пристани ее не ждали. И тогда она, присев на старую скамеечку, решила ждать сама.

Вот и ждала.

Второй час уже.

Дождь прекратился, и небо прояснилось, но с озера дул ветер, и Машка продрогла до костей. С ее-то везением эта поездка всенепременно простудой обернется! В носу вон уже хлюпало.

Машка потерла его ладонью, убеждаясь, что нос, как она и подозревала, холодный.

И что ей делать?

Дальше ждать? Отправляться домой? А потом? Машка вспомнила контору и ту светловолосую женщину, перед которой предстоит отчитываться. Живо вообразила презрение в ее взгляде и ледяной тон. Мол, Машка с элементарным заданием справиться не сумела. Подвела коллектив и вызвала гнев важного клиента… А она что, виновата, что этот клиент, по всей видимости, забыл о Машкином приезде?

Она вздохнула и огляделась, хотя смотреть было особо не на что.

Озеро, огромное, сизо-серого грязного цвета. Пена на прибрежных камнях. Осклизлые сваи старой пристани. Сарай для лодок. Раздолбанная дорога, которая уходила к леску, видневшемуся в отдалении. И где-то там скрывалась автобусная остановка. Впрочем, от нее остался символический столб и сваи, на которых когда-то держалась крыша.

Мерзко.

И автобуса в ближайшем будущем не предвидится… Автобусы – Машка узнавала – ходили дважды в сутки, утром и вечером. На утреннем она приехала и при всем своем желании уехать не сможет. А пешком до города далеко. Она все-таки поднялась и прошлась вдоль берега.

– Это ни в какие ворота не лезет, – проворчала Машка, стряхивая с волос капельки дождя. – Я им что, собака? Или…

Договорить она не успела: на серой глади озера появилась черная точка. И точка эта стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах.

Неужели все-таки вспомнили?

И как ей реагировать?

Сделать вид, что ничего такого не произошло? Что она в принципе привыкла ждать? А промокшие ноги и озябшие руки – это так, жизненные мелочи?

Машка подошла к баулу и вцепилась в ручку. Ей вдруг стало не по себе, вспомнились Галкины опасения, которые больше не казались надуманными. И собственные Машкины страхи ожили. А вдруг нет никакого ученика? Вдруг это все – выдумки? Зачем? Чтобы завлечь Машку на остров, а там… она же видела по телевизору, что бывает с молодыми неосторожными девушками? Вдруг ее продадут…

Чушь!

Пока Машка справлялась с собственными страхами, катер достиг берега. Человек в нем заглушил мотор и подвел катер к пристани.

– Мария Прошкина? – крикнул он, и собственная Машкина фамилия прозвучала более нелепо, нежели обычно.

– Да.

– Забирайтесь. Я спешу.

Вот тебе на! Вообще, поздороваться мог бы. И извинения принести, а заодно выбраться из катера и помочь с вещами. Но тип явно не собирался демонстрировать хорошие манеры. И, приподняв баул, Машка вдруг разозлилась. Да кто он такой? Небось тоже из прислуги. Шофер. Ну, или водитель катера. А если так, то они с Машкой на одной ступени стоят, и нечего ей хамить.

– Вы мне не поможете? – вежливо поинтересовалась она и, нацепив на лицо дежурную улыбку, сказала: – Чемодан очень тяжелый.

Тип окинул Машку задумчивым взглядом и все-таки выбрался из катера. Он оказался высоким и широкоплечим, светлые волосы были острижены неровными прядями, и пряди эти на макушке выгорели. Кожа типа имела темно-красный оттенок, который появляется, если много времени проводить на солнце. А вот глаза были серыми, яркими.

– Спасибо, – Машка опять улыбнулась, но тип решил придерживаться исходного мрачного реноме.

– Пожалуйста, – буркнул он. – Что у вас там?

Баул и вправду был почти неподъемным.

– Книги, – честно ответила Машка. – Учебники. И диски.

– Могли бы оставить дома. У нас есть все необходимое. А чего нет – скажете, докупим.

Подняв баул, он развернулся и бодро зашагал по пристани. Машке осталось только следом тащиться. Она пыталась идти красиво, от бедра, но каблучки ботинок то и дело попадали в щели настила, да и сам он оказался скользким, неустойчивым. Доски скрипели, Машка покачивалась. А тип, добравшись до катера, попросту скинул Машкин баул вниз.