В общем, недоказуемо. Укрыли летописи от нас сию историю, оставили лишь голые факты. Вот их и констатируем. Остался Рюрик после этих потерь на русской земле один. Сиротой.

Или, как гласит летопись, «умер Синеус и брат его Трувор, и принял всю власть Рюрик один». Кстати, исходя из этого короткого предложения, можно сделать вывод, что братья все же претендовали на власть. Имели на нее свои виды. Но Рюрик оказался хитрее их. Поэтому и остался один. Правда, дальше еще интереснее. Следом за описанием безвременной кончины братьев князя «Сокола», по идее, должно идти описание его горечи и скорби. Но все это коварные летописцы не сохранили, наверное вымарали. Зато сохранили лишь следующий пассаж, который идет сразу после рассказа о смерти братьев: «Перейдя же из Ладоги к Ильменю озеру, построил Новгород над Волховом и, тут пребывая, раздавал области вельможам своим: одному Полоцк, другому Ростов, иному Белоозеро, иному Изборск, Смоленск и Муром. И по тем градам князи были варяги пришлецы. А прежде жили в Новгороде славяне, в Полоцке кривичи, в Ростове меря, в Белоозере весь, в Муроме мурома. И всеми же сими обладал Рюрик» (В.Н. Татищев). О том же и Никоновская летопись: «И раздаде грады племенем своим и мужем: овому Полтеск, иному Ростов, иному же Белоозеро».

Возможно, летописец что-то переставил местами, возможно, смешал все в одну кучу, но уж очень похоже на правду, что через два года в новгородских землях начался новый передел власти. Что и могло сбить летописца с толку. А может, он написал все точно, как и было. Суть в том, что Рюрик вновь одаривает землями пришельцев, но в этот раз верных лишь ему. Тех, кто стоял с ним не только против славян, укрепляя его власть, но и против его же собственных братьев. Это сообщение только подтверждает всю нелепость теории Байера – Гумилева о дружине и родственниках. Ибо если следовать ему до конца, то получится сущая несуразица – вымер у «Сокола» весь род, а заодно и дружина. Причем одни в Изборске, а другие на Белом озере…

Среди ближних людей, получаемых щедрые подарки в виде земель и вотчин от Рюрика, наверняка находился и Олег по прозванию Вещий. Ибо на ту пору Олег уже был не просто его родственник, но и один из наиболее приближенных к княжеской особе доверенных лиц. Не мог не быть. Скорее всего, именно в это время он и получил в свое управление и кормление Изборск. Трувор почил в миру. Кому же отдать такой лакомый кусок, как не верному соратнику по партии?

Под этим же 864 годом иная летопись помещает такую строку: «Рюрик по смерти братьев обладал всею землею, не имея ни с кем войны». Как говорится, померли братья, и войне конец. Это не наводит вас на размышления? Ведь эта строка довольно точно подтверждает все наши предположения о том, чем же занимались все это время братья-викинги на русской земле. Кстати, в этот же год умер и отец Рюрика! Хотя к этой смерти «Сокол» вряд ли был причастен. Возможно, просто так сложилось, что все дружно померли в один год, хоть и очень это подозрительно, но… Вполне вероятно, что летописец все уравнял одной датой. Однако факт остается фактом. Заботливый и сердобольный князь Рюрик Новгородский принял на себя всю тяжесть забот и о подданных своего отца, и о своей исторической Родине. Не оставил их в столь тяжелый момент! Летопись об этом так прямо и глаголит: «По смерти же отца своего правил и варягами, имея дань от них». Правильно, дань пропадать не должна. Рюрик был известен своей скаредностью, или, проще говоря, жадностью. Впрочем, как и все викинги. В этом свойстве характера они могли бы посоревноваться с гномами.

Теперь Рюрик был не только правителем в новгородских землях, но еще и в тех, местоположение которых до сих пор никто не может правильно определить. Видимо, от отца досталось ему наследство небольшое, но копейка рубль бережет.

Кстати, именно получение этого наследства позволило одному финскому историку сказать: неизвестно, русы ли финнами или финны русами владели. Ведь Рюрик был теперь обеих территорий наследный государь.

Присоединив еще один небольшой кусок земель к дедушкиному наследству, продвинутый «Сокол» решил именовать себя не иначе как Великим князем. Вот он, масштаб Гостомысла. Вот оно, честолюбие варяга. Разбирая сие звание или обозначение должности (титула) именуемого – Великий князь, Татищев приходит к выводу, что титул сей может означать одно: Великий князь – высший правитель или царь и король. Дальше историк делает интереснейшую пометку: «Но это последнее у славян до Рюрика в употреблении не было, Рюрику же нужно было для различия от подвластных князей великий приложить». Оправдывает историк новгородского «Сокола». Но, заметьте, до Рюрика никто из славянских правителей, как бы могучи они ни были, таким титулом себя не награждал. А Рюрик, не успевши сесть на трон, раз – и уже Великий князь! Ведь родичи его мелкопоместные тоже все князья. Как тут себя не выделить из толпы!

«Сам же проименовался князь великий, что по-гречески архикратор или василевс, а оные князи подручными». Красиво звучит: сам себя проименовал. Оценил свои заслуги лично, по заслугам, не дожидаясь, пока другие заметят и оценят.

Но, закончив с этим отступлением, вернемся вновь к Рюрику.

Дальше летопись, ведущая рассказ о деяниях варяга, как бы спотыкается и начинает сама себя опровергать. В 864 году она все еще поет свою хвалебную до странности песню Рюрику, Реригу, «Соколу»: «В четвертое лето княжения его переселился от старого в Новый град великий ко Ильменю, прилежа о разбирательстве о земле и управлении, как то делал и дед его». Как вы помните, добавляя: не имея ни с кем войны. Зато под 869 год мы вдруг обнаруживаем странные для себя вещи.

Итак, год 869-й, «В сии времена славяне бежали от Рюрика из Новгорода в Киев, так как убил Вадима, храброго князя славянского, который не хотел как раб быть варягам. Вадим – князь славянский».

В этом коротком отрывке есть некоторые странности, но еще больше есть нужной нам информации. Начнем, как и всегда, со странностей. Очень и очень странным кажется, что Вадим Изборский, храбрый князь славянский, так долго терпел над собой издевательства пришлого варяга. Не в его это характере. Да и не смог бы он утерпеть, когда жадный и злобный пришелец вот так, за здорово живешь, раздает своим родственникам его законные владения. Да тут любой бы не утерпел. А проглоти Вадим эту обиду, сглотни слезу, утрись рукавом, и кто его после этого будет уважать? И какой он после этого храбрый славянский князь? Так что, скорее всего, летописец, пытаясь угадать с датировкой событий, известными ему по устным рассказам, поспешил и сделал ошибку. Скорее всего, это было в начале правления князя «Сокола». От этого и дальнейшие репрессии. Варяги привыкли жить не только отвагой, но и коварством, а всякое несогласие самым жестоким образом искореняли в зародыше.

Хотя, возможно, летопись права. Только получив единоличную власть в руки и избавившись от братьев, Рюрик стал закручивать гайки. Осмелел, освоился, избавился от конкурентов. Пришла пора продемонстрировать характер. И побежали тогда славяне с насиженных мест к Осколду под крыло.

Главное, что летописец увидел в действиях варяжского князя и в противостоянии Рюрика и Вадима, он выразил одной фразой: «не хотел как раб быть варягам». Точно указав своими словами самую суть замыслов нового новгородского владыки. Вот кем хотел сделать Рюрик своих подданных. Вот кем не хотел быть гордый славянский князь Вадим. Вот поэтому и закручивал варяг гайки, выжигая оппозицию каленым железом. «Здесь же ясно Нестор сказал, что некоторые славяне, не желая под властию Рюрика, как варяга, быть, бежали», – продолжает эту тему Татищев.