— Это невозможно, — испуганно пробормотал ВсеволодИгнатьевич, видя, что все вокруг молчат. — Я звонил… по делам… домой… поработе.

— Так кому вы звонили?

— Я, нет, они… — Заместитель министра окончательносмутился и вдруг выпалил:

— Я все вам расскажу.

В этот момент в кабинете министра зазвонил телефон. Хозяиннедовольно поднял трубку.

— Слушаю. Понимаю. Все понимаю. Да, передайте по факсу.Нам очень пригодятся их данные. Спасибо вам большое. Нет-нет, пока воздержитесьот штурма. У меня работают эксперты, мы постараемся все узнать в ближайшие двачаса. Да, обязательно позвоню.

Министр положил трубку.

— Сейчас они пришлют нам по факсу данные на всехтеррористов. Возглавляет их некто Валерий Стуков. Они пока не готовы к штурму,стягивают дополнительные силы. Но у нас осталось не более двух часов. И самоеглавное, террористам кто-то уже звонил. Знаете, откуда? Из телефона-автомата,который стоит недалеко от нашего здания.

— Вы думаете, это один из наших? — испугался СеменКонстантинович.

— Возможно, — угрюмо сказал министр. — Вот иВсеволод Игнатьевич хотел нам в чем-то признаться.

— Да-да, — в панике залепетал заместительминистра, — я звонил, вчера звонил два раза…

— Кому? — закричал, не сдерживаясь, министр.

— Девушке. Вернее, женщине. Элеоноре Александровне, выее знаете, это наш библиотекарь. Мы встречаемся с ней уже несколько лет. У менябольна жена. Простите меня.

Наступило неловкое молчание. Министр крякнул отнеожиданности и, зло посмотрев на Дронго, прошептал в его сторону:

— Тоже мне, Пинкертон.

Дронго пожал плечами. Ему тоже не доставляло удовольствияэто копание в грязном белье.

Но расследование нужно доводить до конца.

— Вы вышли сразу, как только узнали о том, что ониготовы остаться еще на один день? — спросил он.

— Да, — кивнул Всеволод Игнатьевич, поправляяволосы, — я хотел предупредить Элеонору Александровну, что не смогувечером к ней заехать. Я понимал, что нам придется остаться поработать сдипломатами, раз они перенесли день вылета.

— Вы кого-нибудь застали в приемной, когда звонили?

— Только Алену. Но она сразу вышла, куда-то торопилась,по-моему, в буфет. А потом из моего кабинета вышел и Костин.

— И вы вернулись обратно?

— Конечно. Я предупредил Элеонору Александровну, что несмогу прийти, и вернулся в свой кабинет.

— Она может это подтвердить?

— Думаю, да.

— Ясно, — устало сказал Дронго. —Возвращайтесь в свой кабинет и позовите сюда Светлану Мухину.

— Да, конечно, спасибо. Я могу идти? — спросил онуже у министра.

Тот махнул рукой, и Всеволод Игнатьевич быстро вышел изкабинета.

Последней к министру вошла Мухина. Она настороженнопосмотрела на всех, словно ожидая подвоха.

— Садитесь, — разрешил министр, и она села, удобноустраиваясь на стуле, как обычно садятся стенографистки, чтобы сразу начатьработать.

— Вчера вы работали в кабинете ВсеволодаИгнатьевича? — спросил Дронго.

— Да, — кивнула молодая женщина, — сделегацией ООН.

— Вы все время находились в кабинете?

— Да, я заменила Елизавету Алексеевну.

Она закончила в пять, а потом пришла я.

— Вы слышали, как они предлагали остаться еще на одиндень?

Женщина холодно взглянула на Дронго через стекла своих очковв красивой и очень дорогой оправе.

— Я не прислушивалась, я работала.

— У вас сохранились записи вчерашней стенограммы?

— Конечно. Но я не столько стенографировала ихразговор, сколько работала над проектом, который мне диктовали по очередидипломаты.

— Кто предложил остаться еще на один день? — Членыделегации ООН.

— А кто именно?

— Я не помню.

— Но момент, когда решили остаться, вы помните?

— Конечно. Французский дипломат сильно возражал, но егоуговорили. Потом из кабинета вышли Всеволод Игнатьевич и Костин.

А Арсенов остался работать с дипломатами.

— Они вышли вместе?

— Нет. Сначала Всеволод Игнатьевич, а потом почти сразуКостин. Да, буквально вслед за ним.

— А Михаил Аркадьевич вообще не выходил из кабинета вовремя переговоров?

— Один раз выходил, когда вернулись двое других, онотлучился на минуту. Я еще в тот момент поменяла свою ручку.

— Вы точно помните, что он выходил?

— Да, точно.

— Скажите, Мухина, где вы достали такую красивуюоправу? По-моему, такие здесь не продаются.

Женщина чуть покраснела.

— В Греции, — ответила она, — мы отдыхалипрошлым летом в Греции.

— Ваша зарплата около двухсот долларов, — напомнилДронго, — и у вас есть сын. Каким образом вы умудрились откладывать наГрецию?

Она сердито посмотрела на него, покачала головой.

— Я думала, советские времена уже прошли.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Вообще-то я не обязана отвечать, но отвечу. Мойбывший муж, отец мальчика, очень состоятельный человек. Он и оплатил нашупоездку, и выдал нам деньги на расходы. Если хотите, я дам телефон его офиса,вы можете все проверить лично.

— Спасибо, — поблагодарил Дронго, — я всепонял. Извините меня за вопрос.

Она поднялась и вышла из кабинета.

— Все пятеро, — подвел итог министр. — Выможете сейчас что-нибудь сказать?

— Пока нет. Мне необходимо еще раз г смотреть личныедела всех пятерых. И заодно сверить их с теми данными, которые придут натеррористов. Я не сомневаюсь, среди них кто-то знает одного из вашихсотрудников лично и связан с ним напрямую. Теперь уже ясно, что звонили именноотсюда.

— Два часа назад вы готовы были подозревать иПрезидента, — ворчливо напомнил министр, — а сейчас уверяете, чтокто-то из наших сотрудников действует заодно с бандитами. Это еще нужнодоказать — Поэтому я и попросил еще один час, — невозмутимо сказалДронго. — Я могу объяснить, на чем основано мое убеждение. На второмтелефонном звонке, который неизвестный сделал из телефона-автомата,расположенного рядом с министерством. Кто-то из ваших сотрудников сегодняумудрился позвонить террористам еще раз.