Вдвоем они безупречно представили дело, Чеймберс уверенно изложил свою теорию, инициативно предложил дальнейшие действия. И как планировалось, Винтер противоречил ему при любой возможности, используя их показную вражду для того, чтобы завоевать благосколонность Хэмма, тем временем скармливая ему именно то, что им нужно. Пока главный детектив-инспектор сравнивал фотографии с первого места преступления с известной скульптурой, Чеймберс и Винтер обменялись улыбками, зная, что все не могло пройти лучше.

Наконец Хэмм поднял на них взгляд.

— Какая полнейшая куча вонючего дерьма, — заключил он, швыряя им фотографии.

— Босс, я…

— Заткнись! — рявнул он, перебивая Чеймберса. — Вы рассказывали мне какую-то хрень последние пятнадцать минут. Настала ваша очередь слушать. Вы приходите сюда с двумя совершенно разными местами преступления, тремя разными методами действия, отсутствием какой-либо связи между снеговиком в парке и любым из торчков, и только вашим словом, что он был усажен как эта скульптура, когда вы его нашли. Это статуя мужика, сидящего на заднице! Я сижу на своей прямо сейчас — выходит, и я тоже похож на статую?

— Честно говоря, у вас слегка другая комплекция, — вставил Винтер, явно все еще не совсем протрезвев. — Вы слегка мягче в области… всего.

Хэмм злобно уставился на него.

— Наверное, лучше перестаньте разговаривать, — прошептал Чеймберс.

— Ага.

— Имеется ли хоть какая-то связь между двумя статуями? — спросил Хэмм. — Кто сделал сидящего парня?

— Роден, — ответил Чеймберс. — Он француз.

— Никогда не слышал о нем. А Иисуса и Марию?

— Микеланджело.

— О нем вы, наверное, слышали, — сказал Винтер.

Хэмм возмущенно поднял руки.

— Я знаю, в чем тут дело, между прочим, — сказал он Чеймберсу, обвиняюще тыча в него пальцем через стол. — Ваша братия. Всегда пытаетесь что-то доказать, не так ли? Последнее, что нам сейчас нужно, так это какой-то нанятый из вежливости сотрудник, бестолково распространяющий чьи-то полупродуманные идеи и распаляющий прессу на пустом месте.

Потрясенный Винтер собирался что-то сказать, но заметил, что Чеймберс едва заметно покачал головой.

— Мой приказ, — продолжил Хэмм, — расследовать это как два абсолютно разных инцидента. Еще одно слово о статуях или серийных убийцах — и я переведу вас на другое дело. Я понятно изъясняюсь?

— Полностью, сэр, — ответил Чеймберс и встал, поняв намек.

— Сэр, — сказал Винтер, тоже поднимаясь. — Я хотел бы попросить остаться и работать над этими двумя делами под началом детектива-сержанта Чеймберса. Я был первым офицером на месте обоих преступлений и считаю, что это может стать бесценной возможностью для обучения.

— Я поговорю с твоим начальником, — произнес Хэмм, который, казалось, заскучал.

— Спасибо, сэр.

С этим двое мужчин быстро вышли и отдалились от двери на безопасное расстояние.

— Как я понимаю, мне нужно не обращать внимания ни на одно его слово? — спросил Винтер, на что Чеймберс уверенно кивнул.

— Ну, куда теперь?

— В лабораторию судмедэкспертизы… — решительно сказал Чеймберс. — Закончив притворяться, Винтер снова выглядел так, будто вот-вот умрет. — …С остановкой у кофемашины.

— О, слава богу.

— Думаете, в следующий визит вы могли бы принести мне что-нибудь однозначное? — спросила доктор Сайкс, стоя над телом Альфонса Котилларда, подростка, найденного на руках у матери. — Например, парня без головы. И потом вы скажете: «какова причина смерти, док?», на что я отвечу: «ну… у него нет головы, такие дела».

Она выглядела слегка нервной. Сделав еще один глоток кофе, она спросила:

— Что с теорией по поводу скульптур?

— Ушла на дно, — ответил Чеймберс, решив, что чем меньше людей будут знать о том, что они все еще ее прорабатывают, тем лучше.

— Как подходяще, — кивнула Сайкс без дальнейших объяснений. — Ну, кто-нибудь из вас хочет рискнуть угадать причину смерти? Я дам вам подсказку: начинается на «у».

Чеймберс и Винтер переглянулись. При резком флуоресцентном освещении и в отсутствии грима вмятина на черепе молодого человека явно просматривалась, и было видно, что глубокая рана посередине аккуратно заклеена.

— Удар тупым предметом, — пожал плечами Чеймберс.

Доктор повернулась к Винтеру.

— Удар тупым предметом, — согласился он.

Сайкс маниакально замотала головой:

— Чертово утопление!

— На диване? — спросил Винтер.

— Несомненно в результате травмы головы, но объем жидкости в его легких позволяет предположить, что он был еще жив после удара чем-то твердым и круглым, от шести до восьми дюймов в диаметре. Я также нашла синяки на руках и шее, указывающие на сопротивление. Но что я до сих пор не нашла, так это след от укола где-либо на теле.

Трое молча уставились на труп.

— Какая именно жидкость? — спросил Чеймберс.

— Что, простите?

— В его легких.

— Боюсь, просто скучная вода.

— Хлорированная?

Винтер взглянул на Чеймберса через стол, понимая, к чему он ведет.

— Нет. А что? — спросила Сайкс.

— Как насчет на его коже? — торопливо спросил Винтер, многозначительно взглянув на Чеймберса.

— Я могу взять образец и…

— Не нужно, — сказал ей Винтер, наклоняясь, чтобы понюхать руку трупа.

— Эммм. Извините. Что вы делаете? — встревоженно спросила Сайкс.

— Это омерзительно, — заметил Чеймберс, скривившись.

— Да, — отозвался Винтер, сдерживая рвотный позыв. — Я уже об этом сожалею. — Выпрямляясь, он глубоко вдохнул, нуждаясь в перерыве. Он посмотрел на Чеймберса и кивнул.

— Хлор на коже, проточная вода в легких, — вслух задумался опытный детектив.

— Душевые в плавательном клубе? — предположил Винтер.

— Каком плавательном клубе? — спросила Сайкс, чувствуя себя исключенной из разговора.

— Пойдем, — произнес Чеймберс.

Не говоря ни слова, двое детективов вышли, оставляя доктора ее беззаконному существованию и антуражу из мертвых тел.

— Ладно… Пока-пока! — крикнула она им вслед, в ответ получая лишь хлопок двери.

— Что такое со стариками и раздевалками? — спросил Винтер, который выглядел будто травмированный. — То есть я иногда хожу плавать. И да, в какой-то момент приходится снимать плавки, но…