— Конечно, не буду, — сказал Чеймберс, наконец-то проехав светофоры и поворачивая на жилые улицы. — Глядите, мы на месте, — объявил он, подъезжая к очаровательному коттеджу с террасой, где армия керамических гномов рыбачила, кувыркалась и карабкалась по безупречному саду. — Непохоже на логово Скараманги, а?

— Умолкните, — бросил Винтер, вылезая из машины.

Он указал на бордовый Vauxhall Cavalier, а затем направился ко входной двери сквозь деревянные ворота. Они добрались до звонка одновременно.

— Хотите? — нетерпеливо спросил Винтер.

— Нет. Нет. Все вам, — улыбнулся Чеймберс, убирая руку.

Он разглядывал веселые орнаменты, пока музыкальный звонок проигрывал мелодию: в саду были крохотный каменный пруд с льющейся водой, парочка пожеванных игрушек для собак, а на пороге ожидали почти все выпускающиеся газеты.

Искаженная фигура приблизилась к стеклу. После трех поворотов замка она наконец-то открыла им дверь.

Винтер начал представляться, но потом полностью забыл, что собирался сказать, оба детектива просто уставились на странно выглядящего человека. Как и описала девушка, он был высоким, с абсолютно прямыми мышино-коричневыми волосами, обрезанными слоями, которые, казалось, двигались независимо друг от друга, и как положено стереотипами его профессии, он был одет в неприятно-коричневые брюки и твидовый блейзер. Девушка однако забыла им рассказать, что он был похож на насекомое — его крохотные глаза-бусинки метались за толстыми стеклами круглых очков, а зубастый сжатый рот выглядел готовым к тому, чтобы откусить от них кусочек.

— Детектив-констебль Адам Винтер из полицейского участка Шепердс Буш Грин, я полагаю? — сказал он, прерывая молчание.

— Эммм. Да, — ответил Винтер, немного удивившись, что он с такой точностью запомнил их короткий телефонный разговор. — А это…

— Чеймберс, — перебил Бенджамин своего коллегу. — …Просто Чеймберс.

Мужчина на мгновение смерил их взглядом, чуть ли не изучая их.

Чувствуя себя неуютно, Винтер нервно улыбнулся:

— Спасибо, что согласились встретиться с нами.

— Я вовремя проинформировал своего нанимателя о своем опоздании. Они должны были внести необходимые изменения в мое расписание.

Ни Винтер, ни Чеймберс не знали, как на это ответить, поэтому промолчали.

— Можно нам войти? — спросил Винтер, отчасти надеясь услышать отказ. Но он отступил, чтобы пропустить их. Они без энтузиазма прошли по темному коридору, слыша, как позади них защелкиваются замки. Затем вошли в гостиную, где разномастные кресла были повернуты к открытому камину, а на окнах красовалась пожелтевшая от никотина тюль.

— Мне немного страшно, — прошептал Винтер.

— Да, мне тоже, — признал Чеймерс. Оба любезно заулыбались, когда хозяин вошел в комнату.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал он.

Нерешительность на их лицах не была скрытой, когда они пытались определить, какие из изношенных кресел выглядели менее хлипкими. Понимая, что оба устремились к одному и тому же, Винтер практически прыгнул через комнату и с весьма самодовольным выражением лица уселся на желанное кресло.

— Чаю? — предложил мужчина. — Кофе? Заварного печенья?

— Нет. Спасибо, — ответил Чеймберс.

— Я буквально только что пил кофе, — солгал Винтер, — …с заварным печеньем.

Чеймберс покачал головой, повернувшись к своему напарнику.

Оба детектива подметили у этого странно выглядящего мужчины заметную хромоту, когда тот подошел, чтобы сесть. Он присел на самом краешке подушки, словно готовый напасть, темными глазами наблюдая за каждым их движением.

Винтер вытащил блокнот и раскрыл его:

— Итак, мистер Роберт Дуглас Коутс…

— Роберт Дуглас Сеймур Коутс, — поправил его мужчина.

— Конечно, — сказал Винтер. — Я запишу…

«Придурок»

— Сколько вам лет?

— Двадцать четыре.

— Вы знаете, почему мы здесь? — спросил Винтер, замечая тиканье часов на каминной полке в паузе, зависшей перед его ответом.

Он грустно кивнул:

— Я слышал по новостям. Вы здесь из-за Альфонса.

— Верно. Значит, вы его знали?

— Я считаю, мне повезло сказать, что я его знал.

— Можно узнать, где вы познакомились?

Чеймберсу пришлось снять куртку, так как он ошибочно выбрал кресло, ближайшее к батарее, излучавшей тепло с неумолимой старательностью.

— В развлекательном центре.

— Где вы?.. — Винтер оставил вопрос висеть в воздухе.

— Плаваю.

— То есть вы… дружили?

— Я скорее назвал бы это отношениями ученика и учителя. Я во многом видел в нем себя, в глубине его нераскрытого потенциала.

Повисло неловкое мгновение молчания, пока Винтер с Чеймберсом оглядывали совокупность глубин нераскрытого потециала Роберта Дугласа Придурка Коутса.

— Вы живете с матерью? — спросил Чеймберс, заслужив этим недовольный взгляд от Винтера за то, что надавил на его подозреваемого.

— Уже нет, — ответил Коутс. — Она переехала в дом престарелых месяц назад.

— Можно спросить, что случилось с вашей ногой? — поинтересовался Винтер, снова завладевая разговором. Коутс не выказывал признаков, что он вообще услышал вопрос, пока Винтер не повторил: — Мистер Коутс, можно спрос…

— Я порезался… о стекло.

Винтер с Чеймберсом невольно подались вперед, повторяя беспокойную позу Коутса.

— И где это случилось? — подтолкнул его Винтер.

— В развлекательном центре. В душевой.

Двое детективов переглянулись в предвкушении, Винтер пытался вспомнить, в какой карман он положил наручники.

— Уверен, это представляет мало значения для полиции, — продолжил Коутс, — но было похоже, что кто-то раздавил шприц на полу. Я распорол о него ступню. Было очень больно. Затем я смахнул все осколки в ближайший слив, чтобы никто другой не порезался. Само собой разумеется, я не возвращался с тех пор.

Они оба немного расслабились, обезоруженные очень правдоподобным объяснением.

— Вы читаете лекции в Биркбек-колледже? — спросил Винтер, меняя тему.

— Верно.

— История искусств?

— Если говорить в общем.

— Значит, вы наверняка много знаете о… скульптурах?

Коутс ничего не выдал, а Винтер продолжил, пока оба детектива внимательно наблюдали за подозреваемым:

— «Мыслитель» Родена? «Пьета» Микеланджело?

— Конечно. Это две из самых известных и возвеличиваемых работ, созданных за всю историю.