Лукас стоял в прихожей, прислонившись к сундуку, и сердито смотрел на нее.

— Где, черт побери, вы были? — рявкнул он. Эмили застыла.

— Ходила за покупками.

К ее удивлению, он окинул ее высокомерным взглядом, направился в свою комнату и закрыл дверь.

Эмили почувствовала бешеное раздражение. Она сбросила жакет, отнесла пакет с покупками на кухню и решительно зашагала в спальню.

— Я купила вам «Файнэншл таймс». — Она положила газету рядом с ним.

— Я не просил об этом, — фыркнул Лукас и отвернулся.

И без того быстро тающее сочувствие Эмили совершенно испарилось.

— Если вы сядете на минуту на стул, я поправлю вашу постель.

— Все и так прекрасно, — прорычал он.

— Вам будет удобнее, — настаивала она. Выругавшись под нос, Лукас заставил себя приподняться, потом простонал и сел, обхватив голову руками.

— Позвольте, я помогу. — Эмили взяла его за локоть, но он раздраженно оттолкнул ее руку.

— Я сам.

Шатаясь, он встал на ноги, свирепо посмотрел на Эмили и плюхнулся на стул, вытянув мускулистые ноги. Дыхание со свистом вырывалось из его груди.

Эмили быстро поправила подушки, разгладила простыню, вытащила ее край поверх одеяла и откинула уголок.

— Можете ложиться.

— Зачем, черт побери, вы положили простыню? — раздраженно спросил Лукас. — Я только путаюсь в этой проклятой штуке.

— Потому что вы сильно потеете. — Эмили призвала на помощь остатки терпения. — Простыни сменить легче, чем одеяло, и постель останется более свежей. И раз уж вы встали, может быть, посетите ванную?

Лукас с трудом поднялся и бросил на нее недоброжелательный взгляд.

— Я начинаю проникаться симпатией к вашему бывшему любовнику. Если вы и им командовали, как армейский сержант, ничего удивительного, что он изменял вам.

Он прошествовал в ванную комнату и захлопнул за собой дверь.

Подавив желание запустить в эту дверь чем-нибудь тяжелым, Эмили ушла на кухню, отложила в сторону покупки и сварила кофе. Потом настойчиво постучалась в спальню к Лукасу.

Тот сидел с хмурым видом, откинувшись на подушки.

— Вы ходили по магазинам, черт знает как долго, — проворчал он. — Искали что-то жизненно необходимое, без чего не можете обойтись и дня?

— Ваши антибиотики. — Эмили кинула лекарство на ночной столик. — И учтите, я отсутствовала меньше получаса. Впрочем, признаюсь, виновата, — зашла в магазин и купила такие мелочи, как хлеб и молоко.

Откровенная растерянность Лукаса выглядела почти комично.

— Эмили… — Он не успел ничего больше сказать, потому что у него начался очередной приступ кашля. — Черт, извините, — наконец выдохнул он. — Я испугался, что вы ушли…

— Я же сказала, что останусь, — холодно ответила Эмили. — Но только до завтра, мистер Теннент. Кстати, я сварила кофе. Хотите немного?

Он кивнул, как-то странно посмотрев на нее.

— Мое ехидное высказывание насчет вашего бывшего любовника не лезет ни в какие ворота. Я прошу прощения.

— Забудьте об этом, — ответила резко Эмили и удалилась на кухню.

Она вернулась с кофе. Лукас угрюмо следил, как она ставит чашку на ночной столик.

— А разве вы не будете?

— Буду, мистер Теннент, на кухне, с бутербродом. А вы хотите чего-нибудь?

— Да, хочу: чтобы вы перестали называть меня «мистер Теннент»!

— Я говорю о другом, — сказала она безжалостно. — Не хотите ли вы что-нибудь проглотить?

— Нет, спасибо. Если, конечно, — добавил он с неожиданной неотразимой улыбкой, — речь идет не об обиде.

После высказывания насчет армейского сержанта Эмили не имела ни малейшего желания улыбаться.

— Я вернусь позже, — коротко бросила она и оставила Лукаса одного.

На кухне Эмили съела бутерброд с сыром, выпила немного кофе, закончила гладить белье и пошла в гостиную — почитать начатую книгу. Только спустя полчаса она отправилась взглянуть на Лукаса. Он выглядел таким больным, что Эмили, забыв о своей обиде, положила руку на его пылающий лоб.

— Вы горите, — проговорила она встревожено. — Я оботру вас губкой.

— Не надо! — прорычал он.

— Я только выполняю указание доктора.

— Я сам оботрусь. Потом.

— Сейчас, — заявила она не терпящим возражений тоном.

Лукас взглянул на нее.

— Я сделаю это в следующий раз. Когда встану с постели.

— Почему вы не разрешаете это сделать мне?

— По вполне очевидным причинам, — процедил он сквозь зубы.

— Вы хотите сказать, что я всего лишь ваша уборщица?

— Нет! — взревел Лукас и тут же пожалел об этом, вновь закашлявшись. — Черт, — выдохнул он, прикрывая рукой глаза. — Господи, когда эти антибиотики начнут действовать?

— Они подействовали бы значительно быстрее, если бы вы помогали этому. Сколько времени вы болтались в прихожей, пока я не вернулась из своего похода?

— Не так долго, — пробормотал он, глядя на нее из-под руки.

— Слишком долго, как видно. С этого момента, Лукас, будете все время лежать! Обещаете?

Он убрал руку.

— Да, Эмили, ради вас все что угодно, но я против обтирания губкой только потому, что я — мужчина, а вы — женщина. У нас, среднестатистических мужчин, есть собственная гордость.

Она невольно улыбнулась.

— А вы не могли бы представить себе, что я медицинская сестра?

Лукас окинул ее долгим внимательным взглядом.

— Может, вы и ангел милосердия, но еще и женщина, и я прекрасно сознаю это. А теперь, — добавил он покорно, — я собираюсь вызвать ваше глубокое возмущение и встать с постели, потому что мне снова нужно в ванную. — Он поморщился. — Это все так интимно и так неправильно… Что вы делали перед тем, как пришли посмотреть на меня? — спросил он, возвращаясь в аккуратно заправленную постель.

— Читала.

— Вас не было очень долго.

— Полчаса.

— Принесите свою книгу сюда.

— Если я это сделаю, вы не уснете.

— Я и так не усну — мне нужно общество, ваше общество. — Лукас задрожал. — Господи, у меня все болит. Я и не представлял, что грипп — такая отвратительная вещь.

— Приблизительно тысяча людей в год погибала от гриппа, когда королева Виктория взошла на трон, — сообщила ему Эмили. — Но вас это минует, если будете вести себя разумно. Как насчет того, чтобы съесть немного супа?

— А нельзя попозже? Просто побудьте со мной немного.