– Каждое утро мы говорим, что хотим болтунью, а ты даешь нам глазунью. Зачем тогда спрашивать?

– Дорогая Люси, – с важностью ответил Сэм, – яичница-глазунья – произведение искусства. Желток должен быть припущен, но ни в коем случае не жестким, как резина. К тому же он должен оставаться целым. Что же касается белка, то его следует поджаривать до хруста, но не пережарить. Приготовление же яичницы-болтуньи особого таланта не требует. Достаточно размешать яйца и вылить на горячую сковороду.

Девочки смеялись и подталкивали локтями друг друга.

– С яичницей-болтуньей больше возни. В яйца надо добавить молока, потом размешивать.

– И это верно, – ответил отец, улыбаясь.

По утрам его дочери выглядели как настоящие маленькие леди. Причесанные волосы были аккуратно заплетены, перевязаны лентами и спускались на шею. Лица и руки были чисто вымыты. На девочках были свежие платьица, красиво подпоясанные кушаками. Их вид напомнил ему о чем-то важном. А заплатил ли он на прошлой неделе швее? Счет от нее долгое время лежал в кожаной папке. Дверь в спальню Энджи порывисто распахнулась, и она влетела в комнату, торопливо запахивая на талии пеньюар. На спину ей ниспадала длинная темная коса, а лицо ее сияло и со сна казалось розовым.

Сэм так смутился, что ему показалось, будто его сапоги приросли к полу. Мужчине редко доводилось видеть женщину в неглиже и простоволосой, и это придавало Энджи эротический облик, будто она сошла с французской почтовой открытки. Когда Сэм осознал, о чем думает, он с трудом удержался от смеха. Ее наряд не позволял увидеть ни одного дюйма обнаженного женского тела. Высокий ворот ночной рубашки охватывал шею почти до подбородка. Рукава пеньюара закрывали руки до запястий. И все, что он мог видеть, были только носки ее домашних туфель. Разумеется, грешные мысли вызывал не столько ее наряд, сколько сама идея того, что она появилась в таком виде.

В его кухне стояла женщина в пеньюаре, надетом поверх ночной рубашки, и с волосами, заплетенными на ночь в косу. Столь непривычного события было достаточно, чтобы его фантазия мужчины заработала.

Пожелав доброго утра девочкам, она поспешила к плите, возле которой стоял Сэм, и с ужасом увидела, как он раскладывает глазунью на тарелки.

– Прошу прощения. Я проспала. Что мне делать?

– То, что ты пренебрегла своими обязанностями в первый день, тебе прощается, – сказал он шутливо.

Он не мог ясно соображать, когда она вот так стояла рядом в своем пеньюаре. Десять лет назад он предавался фантазиям, представлял ее с распущенными волосами и в ночной рубашке. В своих мечтах он медленно поднимал край ее ночной рубашки, приоткрывая молочно-белые ноги и бедра. Его рука так сильно задрожала, что он чуть было не уронил на пол тарелку с яичницей.

– Садись, – сказал он наконец. – Люси, пожалуйста, налей нашей Энджи кофе и будь поосторожней с кофейником. Он горячий.

Все еще взбудораженная, она смотрела, как он положил на каждую тарелку по толстому ломтю бекона.

– Может быть, мне одеться? – сказала она, делая жест рукой в сторону двери в спальню. – Ну, перед тем как сесть за стол. Это не займет много времени.

– Если хочешь. Но холодная яичница не самое вкусное блюдо на свете. – Он старался говорить легко и шутливо.

Себе он мысленно признался, что ему было бы легче, если бы она надела что-нибудь приличное. Недостойно было так думать о ней в присутствии девочек. Но он давно не сидел за столом рядом с женщиной в неглиже и с неприбранными волосами. А это такое удовольствие! И смотреть на нее было сладостной пыткой. Энджи бросила на него выразительный взгляд прищуренных глаз. И он почти ощутил, как она взвешивает за и против – стоит ли одеваться и пренебречь тем, что яйца остынут, что было бы глупо, или все-таки лучше сесть за стол.

Вчера вечером, после того как он наконец заполз в свою палатку, Сэм задумался о том, как построить их жизнь по-новому. И дал зарок, что какой бы неуживчивой и сварливой она ни оказалась в быту, он не станете ней ссориться и грубить ей в присутствии девочек, не будет иронизировать и отпускать в ее адрес критические замечания. Он сознавал, как трудно все это наделе. Но он не хотел огорчать Люси и Дейзи.

По правде говоря, такой поворот судьбы и появление Энджи могли преподать им хорошие уроки. Например, что ни в коем случае не стоит пренебрегать своими обязанностями, какими бы неприятными они ни казались, – например такой, как умение ладить с людьми.

– Думаю, одеться – мысль хорошая. Я могу оставить твою тарелку на плите. Когда ты будешь готова, яйца еще будут теплыми.

– Нет, – возразила Энджи решительно. Она стояла у стола и наблюдала за девочками, прикрывавшими салфетками свои колени. Сэм ощутил прилив гордости, оттого что они вспомнили о салфетках. – Если я уж стану членом вашей семьи, нам нужно сидеть за столом всем вместе.

– В таком случае садись, – сказал он рассудительно, ставя на стол тарелки девочек. – Отлично. Кто должен принести и налить молоко?

– Это сделаю я, – с готовностью поспешила предложить Энджи, отодвигая свой стул.

– Нет, помнится, на этой неделе это обязанность Дейзи. – Увидев, как округлились глаза Энджи, он добавил: – Дейзи очень хорошо умеет разливать молоко. Верно, Дейзи?

– Я так же хорошо умею приносить молоко.

В тоне Дейзи Энджи расслышала намек на некоторую агрессивность, потому что она, вероятно, почувствовала ее удивление, что и от калеки требовали выполнения домашней работы.

– Дейзи очень хорошо с этим справляется, – сказал Сэм, встретив вопрошающий взгляд Энджи. – Она умеет делать все то же, что и Люси, только не может ходить и держаться так же прямо.

По его мнению, жалеть ребенка означало оказывать ему дурную услугу, даже если ребенку что-то плохо удавалось. Кроме того, ему хотелось, чтобы обе его девочки верили в свои силы.

Краска бросилась Энджи в лицо.

– Я вовсе не хотела сказать…

– Знаю. Просто лучше, если у тебя спадет пелена с глаз. В течение долгих недель этот чертенок уже вводил в заблуждение миссис Молли, заставляя ее думать, что не может делать ничего. Это избавляло ее от необходимости выполнять домашнюю работу.

Дейзи стала пунцовой и, смущенно улыбаясь, уставилась в свою тарелку.

– Она даже сказала миссис Молли, что не может сама причесаться, – смеясь, наябедничала Люси. Сэм бросил взгляд на большие часы над столом.

– Вы собираетесь есть яичницу или будете только смотреть на нее? А ну-ка принимайтесь за дело! Вы ведь не хотите опоздать?

– А ты уже упаковал наш завтрак? – спросила Люси, тщательно отделяя яйца от бекона на своей тарелке, прежде чем подцепить на вилку яичный желток.

– Да.

Дейзи начала есть яйца с краю, постепенно продвигаясь к центру.

– Папа, ты снова приготовил для нас сандвичи с беконом?