Мой ужас был неописуемым.

— Конечно, ты хочешь увидеть ребенка, — сказала Эбби и опустила сверток к моему лицу.

Да, это точно был ребенок.

Но все маленькое тело покрывал черный мех. Ребенок лежал в свертке из белого одеяла. Я смотрела на него и не могла оторвать взгляд. От ужаса.

Ребенок повернулся на бок, и от этого из одеяла выглянуло крыло. Оно было тонким, изящным, как у летучей мыши, сложенным и покрытым пульсирующими венами. Ребенок поднял голову и открыл глаза.

Они были темно-карими, как у Эбби, как она и сказала. Ее глаза.

Ребенок открыл рот и показал зубы акулы. Он смотрел на меня, дрожащие слова проникали в мой череп:

— Я все еще внутри тебя. Ты не можешь меня вытащить.

Я услышала крик старика, словно в коридоре включили звук. Он кричал за нас обоих.

* * *

Я оказалась на операционном столе, боль терзала все внутри. Доктор, которого я видела раньше, резко поднял голову. Он был между моих ног, на его руках была кровь. Он посмотрел на кого-то справа.

— Пациент проснулся!

Я ощутила суету за головой, машины пикали, маска легла на мой рот. Мои глаза закатились.

— Перри? — голос Ады опустился на мои мысли перышком.

Я застонала и попыталась пошевелиться. Скованность пугала меня, и я вспомнила, как была привязана кожаными ремнями, но после пары попыток я смогла поднять руки. Немного, но я поняла, что они не привязаны.

Я заставила себя открыть глаза. Я снова смотрела в потолок, на те же белые панели в дырочку. Страх заполнил мое сердце. Я думала, что это был сон.

Я повернула голову влево, в сторону голос Ады, но тут же ощутила давление в голове, перед глазами заплясали черные точки. Я зажмурилась, с губ сорвался стон.

— Тише, тише, — сказал другой голос. Женский, собранный и успокаивающий. — Ты через многое прошла. Ты в больнице. Ты с медсестрой, мной, Шейлой. И со своей сестрой Адой. Твоя мама только отошла. Она вернется. Отдыхай. Не спеши.

Я глубоко вдохнула и попыталась открыть глаза. Я ощутила, как мою ладонь обхватили тонкие, чуть влажные пальцы, тревожное лицо Ады появилось перед глазами.

— Перри, это я, — тихо сказала она. Ее глаза были мокрыми, я видела, как ее сильный макияж оставил следы темных слез.

— Ада, — медленно сказала я. — Что случилось? Где я?

— В больнице. Ты упала на работе и… и…

Она замолчала и оглянулась. Она держала меня за руку, а мне стало видно женщину.

У нее были добрые глаза и красноватое лицо, как бывает в пятьдесят.

— Перри. Я Шейла, — она говорила с улыбкой. — Что ты помнишь последним?

— Я была на работе, — сказала я. Наверное, звучала я неуверенно, потому что последним я помнила эту больницу. — Я убирала туалет. А потом снова ужасно заболел живот. Я упала на пол.

Я не упоминала осу. Это было бы слишком странно, а здесь — неуместно. Если это вообще произошло.

Она улыбнулась, словно подтверждала мои слова.

— Да. Твои коллеги нашли тебя в туалете. Дверь была заперта, им пришлось ее выбить. Они нашли тебя без сознания на полу. Они сказали, что выключался свет. Ты это помнишь?

— Нет, — тихо сказала я. — Он выключался, когда мне было больно. Не знаю, почему.

Она кивнула и склонилась ближе. Ада все еще держала меня за руку.

— Помнишь, как просыпалась во время операции? — тихо спросила Шейла.

— Это было на самом деле? — выпалила я.

Шейла переглянулась с Адой и печально улыбнулась мне.

— Порой мы не знаем, сколько анестезии давать. Ты прибыла к нам без сознания, это все усложняло. Мы не знали, что именно с тобой, пока не сделали УЗИ.

УЗИ? От этого по венам словно побежал уксус, и дело было не в капельнице, соединенной с моей другой рукой.

— Ты знала, что была беременна, Перри?

Беременна! Мои глаза расширились, и Шейла немного огорчилась.

— Ты не знала, — сказала она себе под нос.

— Беременна? — выдавила я. — Я не была беременна!

— Боюсь, что была, Перри.

Нет! Месяц назад у меня были месячные. О боже. Это было невозможно. Я бы была тогда уже три месяца как беременна.

— Это не… вы ошибаетесь.

Она ошибалась. И сошла с ума. Как она могла подумать, что я беременна? Это было нелепо.

— Нет, — сказала Шейла. — Мне жаль говорить, но ты потеряла ребенка.

— Ребенка?

КАКОГО РЕБЕНКА?!

Я услышала, как заскулила Ада, и склонила голову в ее сторону, игнорируя точки перед глазами.

— Ада. В чем дело? Почему они так говорят? Ты же меня знаешь… Я не была беременна!

Она вытерла уголок глаза и посмотрела на Шейлу, а потом заговорила:

— Но ты могла. Разве нет? Ты набрала немного веса. Тебе все время было плохо, ты была уставшей и ворчливой.

— Я всегда такая! И у меня были месячные.

— Сколько раз? — спросила Шейла, выпрямившись.

— Два, — сказала я.

— Сильные или слабые?

— Очень слабые… но это считается…

Медсестра Шейла вытащила тетрадь из-за кровати и начала листать ее. Ее лицо все еще было как у доброй феи-крестной, но действовала властно.

— К сожалению, это не признак, что ты не беременна. Такое бывает редко, но в таких случаях, как у тебя, случается.

О боже. Я отдернула руку от ладони Ады и зажала рот. Как я могла быть беременной? Худший кошмар сбывался, и я даже не знала об этом.

— Так… я больше не беременна. Вы сделали мне аборт?

Шейла вернула тетрадь и взглянула на меня.

— Нет, милая. Мы не делали тебе аборт. У тебя был выкидыш. Мы должны были убедиться, что его извлекут безопасно. Нам нужно было сделать это, иначе это было опасно для тебя.

Она посмотрела на меня и Аду и добавила:

— Здесь нечего стыдиться. Такое бывает часто, особенно, с первыми беременностями, и когда мама не следит за собой. Но я так понимаю, что ребенка ты не хотела.

Нет. Не хотела. Но это не значило, что это не было шоком для тела, сердца и разума. Я ощущала миллион чувств, но одно выделялось сильнее всего. Я была очень напугана.

Словно ощутив это, Шейла подошла и похлопала меня по руке.

— Теперь ты с семьей. Все будет хорошо. Я схожу за твоей мамой и доктором, он ответит на все вопросы. Не переживай.

Она покинула комнату, вышла в коридор, озаренный флуоресцентными лампами.