Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было уже половина девятого утра 15 ноября, и все утренние выпуски новостей в Хьюстоне были полны историй о предстоящей казни печально известного убийцы и тюремного преступника Джонни Конго. Но если это была величайшая драма дня, то другие трагедии, не менее мощные для тех, кто был в них замешан, все еще разыгрывались сами собой. И одна из них разворачивалась в кабинете врача в Ривер-Оукс, одном из самых богатых жилых районов во всех Соединенных Штатах, где доктор Фрэнк Уилкинсон бросал проницательный, но добрый взгляд на трех человек, выстроившихся в ряд на стульях напротив его стола.
Справа от Уилкинсона сидел его давний пациент и друг Рональд Бантер, старший партнер юридической фирмы "Бантер и Теобальд". Это был невысокий, аккуратный седовласый человек, чей обычно безупречный, даже суетливый вид портили глубокие тени под глазами, серый оттенок кожи и – чего Уилкинсон никогда раньше не видел-тяжелые складки на темно-сером костюме. Когда Бантер сказал "Доброе утро", в его тонком, точном голосе послышалась дрожь. Он был явно измотан и находился под огромным напряжением. Но он не был тем пациентом, которого Уилкинсон должен был видеть сегодня.
Слева от шеренги сидел высокий, крепко сложенный мужчина лет сорока с небольшим, более сильный на вид: Брэдли, сын Рональда Бантера. У него были густые черные волосы, зачесанные назад с висков и уложенные гелем в многослойное, готовое к изображению совершенство, которое делало его похожим на человека, баллотирующегося в президенты. Его ясные голубые глаза смотрели на доктора Уилкинсона с вызывающей прямотой, как будто Брэд Бантер всегда был готов к драке. Но даже в этом случае доктор видел, что он тоже страдает от сильной усталости, хотя и умел скрывать ее лучше, чем его отец. Однако в Брэде Бантере не было ничего плохого, чего не мог бы вылечить хороший ночной сон.
Пациентка, чье состояние послужило причиной визита Бантеров в кабинет Фрэнка Уилкинсона, сидела между двумя мужчинами: женой Рональда и матерью Брэдли Элизабет, которую все знали как Бетти. В молодости Бетти была исключительно красивой блондинкой Грейс Келли, с такими же мозгами. Она познакомилась с Ронни, когда они оба были первокурсниками в Техасском университете; они поженились на первом курсе и с тех пор были вместе.
‘Не знаю, чем я ее заслужил’ - часто говорил Ронни. ‘Она не только слишком хорошенькая для такого парня, как я, но и слишком умная. Ее оценки были намного лучше, чем у меня, на протяжении всей учебы по американскому праву. Если бы она не отказалась выйти за меня замуж, то именно она управляла бы фирмой.’
Но теперь она превратилась в сморщенную, сгорбленную фигуру. Ее волосы были растрепаны, а безукоризненная повседневная униформа из тонких, доходящих до лодыжек хлопчатобумажных брюк, белой блузки, жемчуга и пастельных кашемировых кардиганов была заменена старой фиолетовой рубашкой поло, заправленной в мешковатые серые эластичные брюки поверх пары дешевых кроссовок. Она держала сумочку на коленях и все время открывала ее, вынимала плотно сложенный листок бумаги, разворачивала его, тупо глядя на написанные от руки слова, снова складывала и убирала обратно в сумку.
Доктор Уилкинсон наблюдал, как она прошла один полный цикл ритуала, прежде чем очень мягко спросить: "Ты знаешь, почему ты здесь, Бетти?’
Она с подозрением посмотрела на него. ‘Нет, нет, я не знаю, - сказала она. ‘Я не сделал ничего плохого.’
- Нет, ты не сделала ничего плохого, Бетти.’
Она посмотрела на него с отчаянным выражением боли и недоумения в глазах. ‘Я просто ... я ... я ... я не могу разобраться во всем этом ... во всех этих вещах. Я не знаю ... - ее голос затих, когда она открыла сумочку и снова вытащила газету.
‘Вы просто страдаете от периода замешательства.- Добродушно сказал доктор Уилкинсон, стараясь скрыть ужасную правду как можно более мягким тоном. - Помнишь, мы говорили о твоем диагнозе?’
‘Мы ничего такого не делали! Я совсем этого не помню. А я уже взрослая женщина за пятьдесят.-На самом деле Бетти оставалось всего три недели до своего семьдесят третьего дня рождения. - Я знаю, что к чему, и помню все, что мне нужно знать, уверяю вас!’
- И я вам верю, - сказал доктор Уилкинсон, понимая, что спорить с больным болезнью Альцгеймера или пытаться вытащить его из личной реальности обратно в реальный мир бессмысленно. - А теперь, может быть, ты расскажешь мне, что случилось, Ронни.’
- Да, но у Бетти были большие проблемы со сном’ - начал Бантер. Он взглянул на жену, все внимание которой теперь было приковано к листку бумаги, и продолжил, его голос был неуверенным, а слова явно не соответствовали истине: - она была немного смущена прошлой ночью, знаете ли, и она была ... переутомлена, я думаю, вы могли бы сказать.’
- О, ради Бога, папа!- Воскликнул Брэд Бантер с гневом, порожденным отчаянием. ‘Почему бы вам не рассказать доктору Уилкинсону, что произошло на самом деле?’
Отец ничего не ответил.
- Так что же, по-твоему, произошло, Брэд?- Спросил доктор Уилкинсон.
‘ОК.- Брэд тяжело вздохнул, собрался с мыслями и начал: - вчера в семь часов вечера я все еще был в офисе, и мне позвонил папа. Он дома – в эти дни он любит быть дома к пяти, чтобы присмотреть за мамой – - и ему нужна помощь, потому что мама собрала чемодан и пытается выбраться из дома. Видите ли, она больше не верит, что это действительно ее дом. А папа на грани срыва, потому что она кричала на него, пинала и била кулаками ...
Рональд Бантер поморщился, словно эти слова ранили его сильнее, чем кулаки или ноги жены. Бетти, казалось, все еще не обращала внимания
