«Что убивали “азовцы”, я не сомневаюсь. Меня не убили, потому что, видать, поиграться... надоело просто стрелять, решил поиграться.

Я шел между домами, и в это время выстрел справа, через там пять секунд выстрел слева, я понял, что сейчас в голову, приседаю резко. В подвале я час отходил, когда дошло до меня, что могли убить, где-то час лежал на поддоне.

Нам пришлось с внуком выходить с подвала и идти по воду в дачи, недалеко дачи. Ну вот мы вышли с подвала, только повернули между домами пройти на улицу, первый гражданский лежит, ну обошли его, повернули по этой улочке маленькой, чтобы дальше идти, и видим, по дороге один, второй гражданский лежит... Дошли до здания новой почты и увидели там вообще в здании была гора трупов. Убили их снайпера “азовцев”.

Они после них, когда нас выгоняли, они занимали крайние все подъезды во всех домах. Я вышел после, когда все утихло, прикинул траекторию и понял, откуда, с какого подъезда, в общем, игрался со мной этот снайпер.

Вот у нас женщина, которая слабо ходила, нас с третьего подъезда всех выгнали, а она на ходунках еле ходила, а мы говорим: “Заберем ее“. — “Не надо, — этот, старший их, видно. — Уходите все, ничего страшного”. Ну и все ушли. А когда события здесь закончились, начали возвращаться, кто уцелел, и по квартирам смотреть, а она. оказалось, в своей квартире лежит. Там напротив медсестра жила, документы свои (женщина) у нее хранила. Она поднялась, спускается и говорит: “А ее-то убили”. Медсестра ее накрыла, и я говорю: “Не трогай, не дай Бог под нее положили растяжку, поэтому вот накрыла и больше... документы не смотри, пока не заберут”. Она медсестра, видать, затылок увидела, что стрельнули».

Марушин Владимир Иванович, 53 года, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. 2-й Кальчик

«У Галы Покореевой, у родственницы моей, сын жил на районе Ильича. Он ехал к ней с женой на велосипедах, потому что уже все было разбито. На велосипедах ехали узнать, мама жива, не жива. Ехали к ней. И по дороге снайпер обоим прострелил правые ноги. На велосипеде ниже колена в икры одной и жене, ну и Саше. Обоим прострелил. Хорошо, что мама медицинский работник, она их там лечит, еще и до сих пор лечит, вот, выхаживает. Пули прошли навылет, Слава Богу, кости не зацепило. Да и они как бы раны не очень опасные, но все равно как бы. Вроде бы как поигрались, едут двое на велосипедах: “ А давай пальнем... А давай... Ты в икру попадешь... Да попаду” — наверное, так?! Я думаю, ну как можно было, просто едут на спортивных велосипедах. Одни на белом, другой на голубеньком, пожалуйста здравствуйте?! Взяли прострелили ноги.

Зеленский — это отвратительно, очень отвратительно. Угробить страну, затеять это все, я не понимаю. Очень все это плохо. Зеленский — подлец. Он уничтожил. Он город Мариуполь просто уничтожил. Украину ничего хорошего не ждет. Ничего хорошего не будет — это однозначно, потому что Зеленский слушает то, что ему говорит Байден, и больше ничего не слышит».

Путилов Александр, 55 лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, пр. Победы

«(Убили) девчонку из подвала...

Готовили возле подвала. Мангалы поставили, жарили, парили, что у кого есть. На велосипеде просто ехала и упала. Все. дырка в голове. Вот это ж тренировался снайпер “Азова”, просто сидит и тренируется в квартире. Просто сидит, ему интересно, попадет он или нет. Вот что она ему сделала? Ей лет, может, четырнадцать было... тринадцать. На велике ехала. России тут еще не было. “Азов”. Именно “Азов”. За водой ходить тоже... Сколько раз стреляли специально по толпе».

Гайдин Сергей Александрович, 54 года, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, просп. Ильича

«...Люди начали пытаться тушить пожар, спасти свое имущество, свои квартиры. Солдаты украинские начали стрелять с автоматов по стенам, по дверям. Люди, конечно, испугались. Кто ж против автомата пойдет, никто ж не пойдет... Люди врассыпную. Так вот и сгорел дом.

Заходит как-то “Азов” бегом к нам в подъезд, человека три, поднимаются на второй этаж. Один из них был старый, второй молодой и третий среднего возраста. Положили снайперскую винтовку, укрытую маскировочной сеткой. Такая оптика была, ствол — не российского, не украинского производства. Они говорят мне: “Здесь сепары есть?” Я говорю: “Сепаратистов нет, здесь мирные граждане проживают, и я здесь недавно”. Он говорит мне: “Дай ключи от чердака”... Я ему: “У меня ключей нет, так как я недавно тут”. Он на меня: “Ключи!” Начал угрожать физической расправой.

Другой украинский вояка достает монтировку, типа гвоздодера, это вот этот старый полез наверх, ломает замок вместе с цепью и спускается. Этот молодой, украинский, невысокого роста, я его запомнил, поворачивается ко мне и говорит... там сепары есть? Я говорю, я не знаю. Он мне сказал, если там есть сепары, я убью тебя, твою жену и твоего ребенка... мне без разницы кого убивать... ты меня понял?!

Полез на чердак, спустился, никого нет. Тут же мне задает вопрос: “Почему ты не служишь в украинской армии, почему ты родину не защищаешь?” Я вижу, что человек очень агрессивный, может, он был обколотый. Я сказал, что я мирный житель, я работаю на заводе, я вообще оружие в руки брать не брал и я боюсь оружия. Он опять настырно начал мне задавать вопрос.

Естественно, это было в вульгарной форме, он постоянно со мной разговаривал в грубой форме с матами. Берет пистолет Макарова и начинает, как жонглер, кидать его, и говорит: “Думай, думай, думай, думай, что делать, думай, думай”, а второй, старый украинский вояка, начал петь украинские песни, вот тут стоял в коридоре, все было на 2-м этаже.

Я понял, что этот молодой принимает решение, оставить меня в живых или нет. Я просто вот так уже голову опустил, уже начал Богу креститься, чтоб не убил меня и мою