– Живых баб?

– Само собой.

– А эта мертвая, причем из нее все потроха вырезали. То есть смотрится она плохо. Разницу улавливаете?

– Сказали бы заранее, мы бы подсуетились, живых привезли. Хоть блондинок, хоть брюнеток, у нас полные клетки такого добра, и все непотрошеные. Для вас бы и вымыли, и причесали, и приодели: все в наилучшем виде.

– Просто сделайте свою работу чисто и правильно. Мне не надо сейчас никакой эротики, и трупы раскидывать тоже не надо. Господи, да зачем этот болван цепляет ее к бамперу?! Я надеюсь, он не станет кругами здесь кататься с таким украшением?!

– Кто? Москвич? Да запросто, если вовремя не остановить. Он и не так чудить умеет. Что с него взять, счастливый человек, ему завидовать надо, мы ему все прощаем. Любимчик он наш общий, прям не парень, а ходячая улыбка. Вот только улыбка у него грустная… Невеликого ума паренек, нехорошо с ним получилось. Только-только успел жениться по большой любви на такой же дурочке, а его в Ставрополь погнали. Командировка важная, срочно понадобился человек из столицы, а то там некому пару гаек закрутить. Малость не доехал, попал к нам, так до сих пор и не понял, что это за место. Думает, что в Замкадье везде так живут.

– Да уж, по глазам заметно, что не из одаренных. Такие же сонные, как у этой… у этого…

– Ну да, клиент у нас совсем больной, но зато не из мелких, нечасто к нам такие попадают. Если выпустим из клетки, придется сразу валить, пока не начал безобразничать. Безобразие у них в крови заложено, до этого дела неисправимые. Даже заторможенный метанолом может много чего натворить, вымахал-то знатно. Вы на броню его посмотрите, я первый раз такого тугого вижу. Ну чисто танк на двух ногах, уж не знаю, чем такого страшного пробивать. Я об него уже три сверла сломал, а они, между прочим, не на помойке подобранные – штучный товар.

– Пробить пробьем, с этим проблемы не возникнут.

– Фугасными снарядами нельзя, ему это все равно что петарды – дыма много, толку мало. Только разозлим.

– В пушке вся лента подкалиберными набита, и не что попало, а обедненный уран, такие любую бронемашину навылет прошивают.

– Господин Грэй стрелять-то хорошо умеет?

– Вообще не умеет, он ведь бизнесмен, а не солдат. Все, что от него требуется, – нажимать на одну кнопку. Справится.

– Это как так?

– Все сделает устройство, которое на вашего э-э-э… клиента прицепили.

– Коробочка на пузе? Что-то я ничего понять не могу.

– А вам и не надо ничего понимать. Просто имейте в виду, что при активации боевого модуля орудие станет автоматически наводиться на маяк-метку и сопровождать ее.

– Интересные дела… А наводится оно быстро?

– Сервоприводы последнего поколения, разработаны для искусственной мускулатуры секс-кукол, но, как видите, порнографические технологии и для военных целей сгодились. Обычно новое сперва у нас обкатывается, только потом на гражданку уходит, а тут вот наоборот получилось – индустрия эротики раньше подсуетилась. Эти приводы способны обеспечить ведение самой маневренной цели даже в движении. Очень удобно против дронов и против таких вот… клиентов тоже хорошо работает.

– Теперь понял. Господину Грэю и правда немного работы остается. Ну, тогда предлагаю погнать клиента вон в ту сторону, прямиком на стену карьера. Забраться на нее он не заберется, там под ней и останется, расстреляет его ваша хитрая пушечка красиво и быстро. Вид глаз радует, ну чисто скала байкальская, картинно свалится и зрелищно лежать будет, кино у вас добротное получится. Только за одно беспокоюсь, что станется, если снаряд разнесет вашу коробочку?

– Если в нее попадет снаряд – ваша тварь такое не переживет. Вы лучше подумайте, как ее выгонять из клетки будете. Господин Грэй – ценящий свое время человек, заставлять его ждать, когда подвезут нормальное мясо, недопустимо.

– За это не волнуйтесь, без мяса обойдемся. Мясо, господин капитан, – это пряник, но кнут работает не хуже, а иногда и лучше, на то он и кнут. Эти зверушки огня побаиваются, маленько пятки поджарим, в лучшем виде бегать начнет. Клиент со странностями, дикой жизни вообще не знает, огонь для него – самый большой страх. Надо будет, так еще живца добавим, это для него все равно что допинг для кривоногого спортсмена. Только отмашку дайте, и сразу им займемся.

– Хорошо, готовность десять минут, господин Грэй сейчас завтракает.

– Это как же он завтракать в маске-то может?

– В маске нет необходимости, его машина оборудована автономной системой вентиляции.

– Рискованное дело, вдруг срикошетит по ней и пробьет.

– Броню не так просто пробить, а если такое все же случится – не смертельно, внутри поддерживается избыточное давление. Заражение если и произойдет, то не сразу, этого времени хватит, чтобы успеть надеть средства защиты.

– Продуманно у вас все. Ну так я пойду ребятишкам насчет огня объясню?

– Идите. Объясните как следует. Учтите, господин Грэй должен получить исключительно положительные эмоции.

– Да сделаем мы из него великого охотника на элиту. Уж будьте уверены, настоящим мужиком отсюда уедет, со значком золотым и красивым кино. Не первый раз работаем, никто покуда недовольным не уходил.

* * *

Трэш сидел и сам не верил, что это у него получилось. Его спину терзало болью вдвое мучительнее прежнего, из глазницы начало нехорошо сочиться, при каждом вдохе в груди что-то неприятно покалывало. Но все это окупалось сторицей, ведь он, несмотря на потерю половины зрения, теперь мог видеть все, а не только доступные статичному взору кусочки картинки.

И нельзя не признать, что эта картина ему понравилась куда больше прежних пейзажей с неизменно непрозрачными потолками и стенками.

Хотя, если говорить прямо, для слова «нравится» в его жизни вообще не предусмотрено места.

Трэш понял, почему в этом месте не ощущается ветер. Грузовик, на платформе которого привезли клетку, добрался сюда по дороге, спиралью спускающейся к донцу исполинской чаши. Люди вырыли этот карьер, добывая какие-то полезные ископаемые, там и сям можно разглядеть различную горняцкую технику, громадные дробилки, транспортерные ленты, потрепанные вагончики-бытовки и прочее хозяйство.

Машины людей, столь последовательно мучивших Трэша, расположились на последнем уступе. Дальше им съезжать некуда, карьер неизвестно сколько времени простаивает, насосы ничего не откачивают, постепенно чаша заполняется грунтовыми водами, в самом низу уже плещется озеро. Но оставшегося незатопленным места вполне хватит для намечающегося представления.

Странно, но все эти люди свободно обсуждают судьбу Трэша, не обращая внимания на его присутствие. Или думают, что он их не слышит? Вон парочка стоит метрах в девяноста и азартно обговаривает перспективную, по их мнению, идею – когда все закончится, нужно проверить споровый мешок клиента. А вдруг там что-то отыщется, не может быть, чтобы в таком большом было пусто.