Сегодня днем в комнату за мной пришли и спокойно поставили в известность о том, что меня возвращают домой. Я последовала за Маратом, он же усадил меня в машину и так же молча ушел, а я осталась с молчаливым водителем наедине. Я даже не окинула взглядом этот дом, ставший мне ненавистным. Даже не вспомнила об Арбине, мы просто тронулись и поехали. Водитель не произнес ни слова до тех пор, пока мы не остановились прямо у выезда из поселка. Я не понимала, в чем дело и почему мы стоим, зато теперь я наконец-то поняла, в каком поселке я была и как далеко от города я находилась, только ничего полезного эта информация не давала. Пока.

Я перевожу взгляд на водителя, а он в ответ смотрит на меня и начинает объяснять, что есть люди, которые желают мне помочь. Он говорит, что дяде я больше не понадоблюсь, да и вообще едва ли я доберусь домой – ведь такие люди, как Артем Арбинский не отпускают. Не отпускают. Они убивают лишних свидетелей. Лысый мужчина говорит, что мы должны пересечь лес – там мы выберемся с территории Арбина, где нас будут ждать другие люди. Я могу начать новую жизнь или быть убитой, если только выйду за территорию Арбина. Мне решать. По одному моему желанию мы тут же тронемся и поедем на верную гибель – говорит он, решать только мне и все тут.

И я поверила. Я почувствовала, что это правда, и я внутри себя знала, что за этим лесом нас ждали действительно хорошие люди. Подсказывала чуйка, и все здесь. Я познала жестокость Арбина в полной мере и потому была уверена, что это окажется правдой. Я – свидетель его дел.

Разрушив планы Арбина, мы с легкостью сбежали. Выйдя из машины, водитель проткнул колесо и тотчас же двинулся к лесу. На мой вопрос: «зачем?» мужчина лаконично и спокойно объяснил, что это на крайний случай - если с побегом ничего не получится, и за нами хватятся люди Арбина. Таким образом мы объясним свою задержку выезда с территории.

Видимо, Арбин совсем не ожидал того, что я предпочту сбежать или умереть, нежели вернуться в дом дяди такой, какая я есть сейчас. А еще внутри, конечно, у меня таилась обида на дядю. Если бы он так долго не тянул и дал все, что просил этот зверь, со мной бы все было в порядке, и никогда бы я не почувствовала клеймящие прикосновения Арбина к своей коже – прикосновения чудовища.

Но вскоре все пошло не по плану. Об этом позже.

...Я прислонилась к дереву в самой глубине леса и застыла изваянием. Был полдень, и на улице стояла мартовская жара. Через несколько месяцев в школе были экзамены, по результатам которым поступали в университет, а я в этой жизни уже точно знала одно: не хотела я ни школы, ни экзаменов, ни университета. У меня нет будущего, нет дома, нет сил и выдержки забыть все то, что случилось со мной. Но у меня были планы в этой жизни. Я желала работать: во мне стойко загорелось желание уехать отсюда как можно дальше, остаться одной и начать чего-то добиваться в этой жизни, а не быть разменной монетой у бывших родных людей и его врагов.

Я поморщилась и непроизвольно сжала ноги от боли, тут же возникшей. Как же все забыть после его грубости? Я стояла посреди леса в белых джинсах, майке, кроссовках – все это выделили мне перед тем, как отправить из дома Арбина восвояси. Что делать дальше – я не знала, но и в город было опасно возвращаться, ведь дядя изъявил желание обменять меня, а значит, при желании там же и найдет. Я посмотрела на небо, загороженное ветками и множеством деревьев, но я бы очень хотела бы увидеть там лица своих родителей вместо сухих ветвей...

- Здесь лес, здесь нет никого рядом, так почему же вы не придете ко мне? Не покажете свои милые лица, которые я почти не помню? – прошептала я, облокотившись об дерево.

Ответом мне послужило молчание леса и редкое пение птиц. Недавно мне исполнилось восемнадцать, но я не чувствовала этого – мне казалось, что я так и застряла в том прошлом, когда мне было всего четырнадцать лет и я узнала новость о гибели своих родителей. Я так и осталась там, мне словно и по сей день было четырнадцать лет, однако предыдущие события явно говорили о том, что Арбин совершил это с восемнадцатилетней девушкой, но никак не иначе.

«Тебе восемнадцать, Влада. Пора взрослеть», - раздалось у меня в голове, и я задумчиво опустила взгляд.

Дело в том, что не только планы Арбина пошли наперекосяк. Когда мы с водителем оказались далеко от проселочной дороги, примерно к концу пути мы услышали выстрелы. Много выстрелов. Я замерла и посмотрела на такого же задумчивого водителя. Тот достал пистолет и кинул на меня холодный взгляд:

- Я должен первым прочухать обстановку, ты не должна пострадать. Стой здесь, и я вернусь за тобой.

- Кто это может быть? Арбин? – спрашиваю я у мужчины, который уже двинулся дальше.

- Навряд ли, - хмуро кинул он через плечо, - Артем Арбинский, если и кинулся на твои поиски, то он будет сзади. Выстрелы оттуда, где нас ждут, и это не к добру.

Вскоре мужчина вовсе скрылся из поля моего зрения, оставив меня здесь ожидать его возвращения. Прошло время, много времени. Таким образом, я стою на этом месте порядка часа, но никто так и не вернулся. Идти за водителем безоружной я не решалась, потому что стрельба продолжалась длительное время. Идти назад, где, вероятно, может быть Арбин – и подавно не хотелось. Самым мудрым решением я посчитала остаться и стоять на месте, ждать своего спасителя, потому как шаг влево, шаг вправо – и я заблужусь в этом огромном лесу безвозвратно. Хуже поступка и быть не может.

В итоге я не знаю, сколько я блуждала здесь в районе пяти метров, однако уже вечерело, а в животе урчало от голода, ведь я не ела уже около суток. Я отказалась есть в его ужасном, жутком доме, когда Арбин отказался возвращать меня дяде. Тогда, после насилия я была не в себе, а его отказ добил меня вовсе.

 Начало холодать, и я надела куртку. Пора было уже что-то решать и, пожалуй, идти дальше, к водителю. К тому же, прошло минут пятнадцать как звуки в том направлении стихли. Я резко повернулась и тут же оцепенела, увидев перед собой огромную скалящуюся собаку.

Я сглотнула и так и застыла на месте, не веря своим глазам и ушам.

«Вот она – твоя смерть», - пронеслось шепотом словно где-то рядом, а сердце бешено застучало в груди, отдаваясь эхом во всем теле.

- Хорошая... хорошая собачка, - прошептала я заплетающимся языком и только сделала шаг назад, как она тут же оглушительно прорезала тишину леса своим лаем.

Я думала, мне конец. И я совсем не понимала, как я осталась стоять на месте, а не упала в обморок или не дала деру вовсе. Наверное, понимала, что собака стоит и мне потому тоже нужно стоять.

- Тише! Не создавай шум, милый... – примирительно произношу я, пытаясь улыбнуться.

Пока собака не дергается – и ты не дергайся, ведь от нее все равно не убежишь. Агитируя себя подобными мыслями, я упорно стояла, хоть и на дрожащих ногах. Сейчас мы подружимся, я была почти уверена в этом.

- Долго бегать собиралась? – услышала я до боли знакомый язвительный голос и вся заледенела, не смея поворачиваться к источнику этого звука. Этого просто не может быть. Из огня да в полымя – не иначе.