был военной демонстрацией, хотя преследовал вполне определенную политическую цель. Ростовский князь стремился спасти своего союзника Владимира Галицкого, потерпевшего в этот момент страшное поражение от Изяслава Мстиславича. Юрий полагал, что появление его войск в непосредственной близости от границы Киевского княжества вынудит Изяслава вывести войска из Галича и перебросить их на восток. Расчет Юрия Долгорукого полностью оправдался. Как только его войска вступили в пределы владений Изяслава Давыдовича и осадили Чернигов, Ростислав и Святослав Мстиславичи, оборонявшие город, обратились за помощью к брату, и Изяслав был принужден срочно заключить мир с Владимиром, покинуть Галич и выступить в поход на Юрия. Добившись ухода войск Изяслава из пределов Галицкого княжества, ростовский князь, оставив вспомогательный отряд Святославу Ольговичу, вернулся в Суздаль.[162]

Через год, в 1154 г., Юрий Долгорукий повторил поход на «Русь». Но он также кончился неудачно. Дойдя до вятичей, князь Юрий отправил сына Глеба за половцами, а сам был вынужден вернуться из-за мора в «коних».[163]

Но вскоре в Киеве один за другим умирают Вячеслав Владимирович, а затем и Изяслав Мстиславич. На киевском столе пытается закрепиться его брат — Ростислав Мстиславич. Однако неожиданное нападение Изяслава Давыдовича черниговского вместе с Глебом Юрьевичем и половцами заставило его даже без заключения ряда с киевлянами покинуть город и выступить навстречу противникам. В битве под Переяславлем Ростислав был разгромлен и бежал в Смоленск.[164] Киев захватил Изяслав Давыдович.[165] Но он недолго продержался на великокняжеском столе — из Суздаля уже выступил с многочисленными войсками Юрий. При подходе Юрия к Смоленску навстречу ему вышел Ростислав, который целовал крест Юрию, «яко отцу», т. е. признал свою вассальную зависимость.[166] После переговоров с Изяславом Давыдовичем весной 1155 г. на киевский стол вступил Юрий Долгорукий.

Во время своего киевского княжения (1155–1157 гг.) Юрий Долгорукий придерживался традиционного для киевских князей курса «сдерживания» половцев, опустошавших юг Руси. Однако его методы, рассчитанные на прекращение набегов половцев, значительно отличались от действий предшественников. Он пытался урегулировать отношения с половецкими феодалами мирным путем, не совершая ответных походов в степь, как это делали Владимир Мономах и Мстислав. Тонкий дипломат, Юрий умело сочетал политику переговоров с военными демонстрациями, подкрепляя свои требования о прекращении набегов вполне реальной силой. Так, во время «снемов» с половцами в Каневе[167] и в Зарубе[168]многочисленные войска Юрия и его союзников были сосредоточены в непосредственной близости от места переговоров. В результате подобной тактики великий князь добился значительных успехов. Он не только заключил договор с половцами, но и вынудил их оказать помощь Изяславу Давыдовичу в борьбе против Святослава Всеволодовича.[169]

Княжение Юрия Долгорукого ознаменовалось установлением тесных дипломатических отношений с Византией, которые были прерваны при Изяславе. Через год после вступления Юрия на стол прибыл митрополит Константин, привезший князю благословение от святейшего собора.[170] Великий князь придерживался традиционного союза Мономаховичей с Византией[171] в отличие от Изяслава Мстиславича и его сыновей, заключивших союз с Венгрией.

В области внутренней политики Юрию удалось добиться некоторых успехов. Применяя методы дипломатического нажима, демонстрации военной силы, территориальных уступок, брачных союзов, используя противоречия между князьями, он сумел избежать новой борьбы за великокняжеский стол. В 1155 г., отдав Сновск и ряд городов Святославу Ольговичу, Юрий расколол коалицию черниговских князей. Он приобрел в лице Святослава союзника, отказавшегося поддерживать своего двоюродного брата Изяслава Давыдовича в походе на Киев.[172] В том же году Юрий заключил мирный договор и с братьями Изяслава (Ростиславом и Владимиром) и с сыном Изяслава — Мстиславом.[173] Войска этих князей он использовал для устрашения половцев на «снеме» под Каневым. Получив также и «галицкую помочь» от своего зятя Ярослава, великий князь в ультимативной форме потребовал заключения мира у Изяслава Давыдовича. Последний, оказавшись без союзников, вынужден был «целовать крест» Юрию.[174]Киевский князь закрепил свой успех рядом территориальных уступок Изяславу Давыдовичу и Святославу Ольговичу.[175] Союз между Изяславом и Юрием был скреплен и брачными связями.[176]В следующем, 1156 г. Юрий уже использовал союз с Изяславом Давыдовичем, войска Ольговичей участвовали в военной демонстрации при заключении мира с половцами в Зарубе.[177]

Пытался Юрий распространить свое влияние и на важное в стратегическом отношении пограничное Владимиро-Волынское княжество. Как ив 1149 г., он наметил претендента на стол во Владимире — своего племянника Владимира Андреевича. Но поход на Волынь оказался неудачным.[178]

Великий князь добился и некоторых успехов в борьбе с Новгородом. Его сын Мстислав занимал новгородский стол с 1155 по 1157 г.

Юрий придавал большое значение идеологическому и политическому престижу церкви. Приезд митрополита Константина ознаменовал не только союз с Византией, но и противопоставление авторитета церкви беглому митрополиту Климу Смолятичу и его покровителям: сыну Изяслава Мстиславу и братьям Изяслава — Ростиславу, Владимиру и Ярославу. В этой связи факт предания проклятию умершего Изяслава необходимо расценивать как политический выпад Юрия против своих врагов.

Конечно, в период феодальной раздробленности, в момент ожесточенной междоусобной войны, вызванной целым комплексом экономических и политических причин, попытка Юрия стабилизировать положение на юге Руси, прекратить борьбу за Киев имела лишь кратковременный успех.

Время правления Юрия совпадает с периодом напряженной политической обстановки в Киеве. Впервые после Ярополка (ум. в 1139 г.) киевляне вынуждены были принять князя, не заключившего ряда с городом, причем это событие произошло в момент наибольшей активизации деятельности веча, которое лишь с 1146 по 1154 г. 13 раз выразило свою волю. За этот период киевское вече семь раз приглашало князей, дважды изгоняло неугодных ему правителей, трижды ограничивало княжескую волю, по решению веча один князь был убит. Киевское вече очень решительно защищало свои прерогативы. Ростислав, например, потерял Киев из-за отсутствия договора с горожанами, Игорь Ольгович был свергнут и убит за нарушение ряда. Захват города и княжение Юрия, не заключившего договора с вечем, безусловно рассматривались горожанами как прямое нарушение своих традиционных прав. На это совершенно конкретно указывают события, развернувшиеся после смерти Юрия. Само известие о кончине князя крайне враждебно и совершенно противоречит предыдущим сообщениям, которые наделяли Юрия всеми христианскими добродетелями. Сразу после его смерти в Киеве вспыхнуло восстание, горожане разгромили дворы князя, были перебиты все суздальцы «по городам и селам» «Рускои земли». Восстание киевлян, убийство киевских дружинников, разгром имущества Юрия полностью повторяют события, предшествовавшие свержению Игоря. Видимо, причины возмущения горожан и в 1147, и 1157 гг. были идентичны и заключались в нарушении вечевых прав Киева.[179]

Борьба между князем и «людьем» не могла не отразиться в таком