Повернувшись, я вернула палку Мастеру Хафе, забрала свой свитер и побрела обратно к замку. Леланд присмотрит за моим отцом, Крис присмотрит за Реном, а я найду все, что смогу, в библиотеке Турии и отправлю им письмо. Но сегодня я еще могу покататься на своей лошади и заглянуть в свои любимые уголки королевского сада. Затем служанки начнут торопливо готовить меня к вечернему балу.

Завтра я уеду.

Ощущение того, что я делаю все в последний раз, имело горьковато-сладкий привкус. Я была рада, что у меня есть последний шанс, но отсутствие всех будущих шансов вгоняло меня в тоску.

Пограничные земли Ледяных Пустынь

Пара высоких фигур в плащах с капюшонами стояла посреди выжженного города, покрытого пеплом и снегом. Предрассветное сияние востока подсвечивало их со спины, выделяя двух людей на фоне поднимающегося дыма.

– Где Редалия?

– У нее свои указания, – ответил человек с опущенными плечами. Из его носа стекала тонкая струйка крови.

– И почему я о них не осведомлен, Греймер?

В конце улицы над обрушившимся зданием поднялся новый столб пламени.

– Ты жив только благодаря мне и будешь следовать моим указаниям, как и Редалия.

Его собеседник хрипло вздохнул.

– А что насчет твоего нового союзника?

– Он не подведет.

– Я не ожидал, что после стольких лет они будут все так же сильны.

Улыбка медленно расплылась по лицу Греймера, и его серые зубы сверкнули в свете огня.

– Совсем скоро магические способности их рода не будут иметь никакого значения. – Он свистнул, и в поле зрения тут же возникла серая лошадь.

Второй человек склонил голову набок.

– Не стоит недооценивать противника. Мы ждали слишком долго, чтобы потерпеть поражение теперь.

Казалось, что тень Греймера становится все больше, несмотря на тусклое освещение.

– Нельзя недооценить мертвого противника. Я отомщу Каисовому роду.

– Но как же узы Каиса? Они узнают о твоем плане.

– Не узнают. – Греймер взобрался на свою серую лошадь. – Уж я об этом позабочусь.

Подошвы моих сапог оставляли грязные следы, пока я бежала по коридору. Я провела в саду больше времени, чем планировала, и не сомневалась, что швеи, пришедшие одеть меня к балу, будут еще ворчливее обычного. Повернув за угол крыла, отведенного под комнаты членов королевской семьи, я столкнулась с Элейн – моей служанкой.

– Вот ты где, – пожурила она. Элейн была старше всего на четыре года, но с самого первого дня нашего знакомства принялась по-матерински меня опекать. – Я повсюду тебя искала. – Учуяв исходящий от меня запах пыли и пота, она сморщила нос. – Тебе просто необходимо принять ванну.

Я нахмурилась, но кивнула. Путешествие от Халенборга до Турианы – столицы Турии – занимало двенадцать дней, но письма могли преодолеть это расстояние всего за девять благодаря смене лошадей и посыльных на пограничных постах. Двенадцать дней до следующей ванной. Двенадцать дней до того, как я смогу найти в библиотеке Турии информацию о магической библиотеке. Двенадцать дней – и Халенди больше не будет моим домом.

Девушка вытянула руку, молча предлагая мне пройти в свои покои. По дороге она держалась моего темпа, но из уважения оставалась на шаг позади. Элейн была единственной, кого я могла считать своей подругой, и, хотя я понимала, почему она держится на расстоянии, такое положение вещей вызывало у меня отвращение.

– Как твой брат справляется в конюшнях? – спросила я, надеясь сократить возникшую между нами дистанцию другим способом.

– Ему нравятся лошади, а вот навоз – ни капельки, – мягко ответила она.

– Никому не нравится навоз. Поэтому они и оставляют уборку самым молодым конюшенным.

Она рассмеялась у меня за спиной.

– Опытные конюшенные настаивают на том, что это закаляет характер.

– И освобождает их самих от этого занятия.

Перед входом в мои покои я легко коснулась ее руки.

– Я буду скучать по тебе, Элейн.

Она похлопала меня по тыльной стороне ладони.

– Разве ты не слышала? Я поеду с тобой.

Я наклонила голову, и в моем сердце вспыхнула надежда, тут же задавленная чувством вины.

– Но… твой брат. Твоя семья…

Элейн улыбнулась мягко и искренне.

– Я не против. Путешествие по Плато – это же настоящее приключение. Я слышала столько историй про диковины Диких Земель, а нам доведется проехать через самое сердце этих краев!

Я сжала губы, стараясь удержать улыбку. Неужели она и правда с таким нетерпением предвкушала, как будет спать в шатре, или просто хотела меня подбодрить?

– Тебе придется остаться лишь до тех пор, пока я не освоюсь.

Но затем она вернется домой, а я – нет. Мои плечи опустились, и улыбка Элейн немного померкла.

– Это путешествие, оно… – начала девушка, но не договорила.

Я не хотела отвечать на вопрос, касающийся слухов: только не в коридоре, где кто угодно мог подслушать наш разговор. Поэтому я выдавила натянутую улыбку и кивнула в сторону своих покоев.

– Как думаешь, насколько сильно они разозлятся, когда узнают, что мне нужно еще и принять ванну?

Ее бледно-голубые глаза внимательно изучали мое лицо, но я не отвела взгляда, и ни один мускул на моем лице не дрогнул. Кивнув, она открыла дверь и жестом пригласила меня войти.

– Почему бы тебе не узнать это наверняка?

* * *

Служанки все еще сновали по моим покоям, собирая и складывая вещи, когда я оттерла грязь, накинула халат и переплела косу. Чтобы не мешать их торопливым сборам, мы остались в моей гостиной.

В камине горел огонь, но моя кожа все равно покрылась мурашками, когда я сняла халат, чтобы мне через голову надели платье. На несколько минут я оказалась в плену шуршащей ткани, серебра и насыщенного темно-синего цвета. Затем несколько служанок помогли мне взобраться на маленькую табуретку и снова присоединились к общей суматохе, происходящей в соседней комнате.

Швеи привередливо осмотрели подол платья, проверили каждую бусинку и торопливо начали вносить все срочные изменения, которые казались им необходимыми.

Наблюдая за их работой, я чувствовала, как мой желудок скручивается в узел. В следующий раз такое же роскошное платье я надену уже на свою свадьбу. Эта мысль окончательно выбила меня из равновесия, и я громко выдохнула через нос, чтобы успокоить нервы.

– Руки выше, принцесса, – мягкий голос Элейн прервал мои раздумья, и я подняла руки, чтобы они могли завязать на моей талии широкую синюю ленту с замысловатой серебряной вышивкой.