Оказалось, что один из боковых ходов ведет не в соседнюю пещеру, а в другой мир. И какой мир! Теплый, полный зелени, изобилующий пищей, — и казалось, к тому же лишенный хищников, да и вообще всяких крупных существ, способных представлять угрозу для дракона.

Шонсеаларони укрепил Врата при помощи самоцвета — он обладал несравненным собранием драгоценностей, — но не все драконы захотели пройти сквозь них. Некоторые упрямцы утверждали, что Дома лучше. В конце концов, когда через Врата прошла примерно половина Народа, Шонсеа вынул из них свой самоцвет, и Врата схлопнулись.

Впрочем, впоследствии драконы научились создавать подобные Врата. Некоторым это понравилось. Несчастные случайности и убийства часто укорачивают жизнь драконам. Но все же насильственной смерти можно избежать, и дракон, которому это удается, живет долго — очень долго. В новом мире, который драконы так и назвали — Мир, — они сумели наконец вычислить истинную продолжительность своей жизни. И узнали, что одним из проклятий долгожительства является скука.

Это и заставило некоторых членов Народа скакать из мира в мир в поисках приключений.

Теперь им уж наверняка хватает приключений здесь! С тех пор, как Отец-Дракон обнаружил эльфов и их рабов…

Возможно, что те, первые Врата были сооружены эльфами, или кем-то им подобным, или возникли в результате деятельности мага-недоучки. Отец-Дракон предполагал, что Врата действительно были сделаны эльфами — те пытались связать какие-то миры, и в результате создали канал между Домом и Миром.

Когда Народ обнаружил эльфов, драконы узнали, что эльфы тоже чужаки в этом мире. Они построили Врата, чтобы перебраться из мира, где им грозила опасность, туда, где они будут господами. В этом была некая ирония: драконы, обретшие Врата по чистой случайности, думали лишь о бегстве, а построившие эти Врата эльфы — лишь о завоеваниях. Отец-Дракон, который посвятил изучению эльфов больше времени, чем кто-либо другой из Народа, предполагал, что опасность, угрожавшая эльфам, была вызвана их же собственными действиями. Алара пока что не находила данных, способных опровергнуть это предположение, а многие вещи с ним вполне согласовывались. Эльфы иногда говорили в своем Совете Клановых Войн об опустошении огромных пространств, о магических схватках, от которых «камни текли водой», и о настоятельной потребности не допустить повторения подобных конфликтов. В этом мире не наблюдалось следов столь масштабной войны. Здесь вражда кланов или отдельных эльфов удерживалась в определенных границах.

«Возможно, они воевали до тех пор, пока не уничтожили собственный мир. А может, оказались проигравшими в войне, которая позволяла выжить лишь победителям. Вот еще одна причина скрывать от них наше существование…»

Коренными уроженцами этого Мира были лишь люди.

Драконы не знали, какого уровня культуры они успели достичь до появления эльфов, — к тому времени, как в Мир попали драконы, это давно уже было покрыто мраком забвения. К нынешнему же моменту эльфы прочно утвердили структуру Мира, в котором они были всевластными господами, а люди — покорными рабами.

Само собой, эта ситуация была чревата множеством неприятностей…

Алара почувствовала, что снова начинает терять облик камня. Это вызвало у нее приступ раздражения. В конце концов, первые три превращения дались ей довольно легко. Она была вполне способна привести разум в соответствие с каждой стихией. Что же мешает ей теперь?

Алара попыталась потянуться, вспомнила — опять! — что она не может этого сделать, и раздраженно решила, что проблема сводится к обычнейшей скуке. Будучи орлом, она узнавала много нового о полете, ветрах и воздушных течениях; а еще нужно было справляться с оперением, которое вело себя совсем не так, как перепончатые крылья. Превратившись в дельфина, она получила целый новый мир для изучения. Надо признать, что ей нелегко было покинуть этот облик и продолжить путешествие. И даже когда она пребывала в облике кедра, ее окружал полный жизни лес, и она могла двигаться, хоть и в ограниченных пределах.

Здесь же, в пустыне, не было ничего, кроме самой Алары и магической энергии источника.

Возможно, ей было бы легче, если бы она делала что-нибудь, а не сидела здесь как.., как камень!

Алара не встретила даже пятидесяти зим этого Мира — по меркам Народа, она была молода. Некоторые даже говорили, что она чересчур молода, особенно для должности шамана. Некоторые также считали, что ее своеволие и тяга к противоречию чересчур велики — несмотря на то, что шаману полагается быть голосом противоречия, той самой занозой, которая не позволяет жить чересчур спокойно.

Алара слишком часто нарушала обычаи ради удобства. Она нарушила обычай, когда заняла пост шамана в столь юном возрасте. Она нарушала их каждый раз, когда ей казалось, что словом «обычай» просто оправдывают нежелание изменяться. Драконы прислушивались к ней, но все равно считали ее бесшабашной и своевольной. Возможно, они даже были правы. Но не исключено также, что права была она и что драконы поддались соблазнам этого благодатного мира и впали в дрему.

Ну что ж, по крайней мере, они все еще прислушивались к ней.

Пока что. Аларе давно хотелось знать, как далеко она может завести родичей. Сместить ее было невозможно, но они вполне могли перестать обращать на нее внимание.

Если бы другие драконы узнали о ее вылазках в эльфийские земли, они пришли бы в бешенство. Нет, в том, чтобы принять эльфийский облик и податься на поиски приключений, не было ничего предосудительного — если ты обычный дракон.

Но шаман, рискующий собою таким образом, ужаснул бы все Логово.

Вот, кстати, часть здешних проблем: Народ теперь приемлет лишь допустимый, умеренный риск. С тех пор, как Шоро пострадала, никто не хочет рисковать слишком сильно.

Вот почему никто так долго не приходил сюда: драконы не желали попадаться на глаза эльфам, как бы мала ни была такая вероятность. И еще они не хотели рисковать и играть с энергией такой мощи — ведь можно не совладать с ней и попасть под удар.

По этой же причине никто больше не хотел быть Огненным Бегуном, кроме другого шамана. Отец-Дракон говорил, что прежде драконы состязались за эту привилегию, теперь же, если бы не шаманы, Громовым Танцам пришел бы конец, и это стало бы концом всему. Что же было причиной: лень или что-то иное? Почему за последний год драконы не более полудюжины раз пробирались на эльфийские земли, да и то по большей части втихаря, стараясь не производить никакого шума? Такое впечатление, будто они попросту боятся идти…

А вот Аларе чрезвычайно нравились выходки такого рода.

Последняя вылазка была особенно хороша. В'ларн лорд Ратекрель Трейн-Таэль не отличался особым терпением…

А Алара воспользовалась его несдержанностью и с проворством паука сплела настоящую паутину неприятностей для заносчивого лорда…

* * *

Почему цветы сильнее всего пахнут, умирая? На туалетном столике стоял букет белых цветов. Алара протянула руку и ласково коснулась стебля увядающей лилии. Цветок воспрял от этого прикосновения. Алара еще раз взглянула в зеркало поверх цветов и не нашла ни малейшего изъяна в своем облике. От бледно-золотых волос до узких ступней она являла собой воплощение всех черт, присущих высокородным эльфам. Волосы водопадом ниспадали до талии, а широкие, чуть раскосые глаза имели особенно ценимый среди эльфов иссиня-зеленый оттенок. Лицо Алары — с высокими скулами, широким лбом, тонким носом, полными губами и изящно очерченным подбородком — было словно выточено из лучшего мрамора. Алара вытянула руки вперед. Как странно увидеть на месте пяти когтей длинные, тонкие пальцы, а на месте красно-золотой чешуи с радужным отливом — бледную кожу, напоминающую прозрачностью хороший фарфор.